Юрий Иванович - Шагнуть в неизвестность

— Для того чтобы отомстить за нашего друга и родственника Бориса, мы дали обет уничтожить по десять зроаков и по десять кречей. До того мы не имеем права участвовать в любых дуэлях. Надеемся, что счет наших побед в пограничье будет расти молниеносно и наш спор разрешится сразу после исполнения обета. Сразу выражаем свои искренние сожаления о задержке. Желаем удачи.

И троица молодых воительниц в полной тишине отправилась к загону со своими лошадьми. А перед личным составом нарисовался страшно взвинченный и торопящийся майор:

— Вот так неудача! Неужели трупов нет? Опять на дневном пайке кусок мяса для командира сэкономить не удастся. Вот досада!.. Ну! Чего замерли, как истуканы?! По коням! Иначе сейчас полковник по вашим спинам нагайкой пройдется! Бегом! Бегом!

Понятно, что полковник подобных выходок никогда не позволял. Да и слова о куске мяса скорее заставили слушателей улыбнуться, чем нахмуриться. Но у майора был именно такой стиль командования, и в данном случае его выкрики тоже сработали. Масса наемников дрогнула и бросилась врассыпную к своим верховым животным. Инцидент на данном своем этапе был исчерпан. Разве что Апаша Грозовая некоторое время стояла еще на месте и кривилась с досадой и недоумением. Обошли ее. Окрутили глупыми законами, традициями и нюансами. И еще обет этот слишком уж странным казался. Отныне Мария и ее сестры просто обязаны будут рваться на острие любой опасности, сразу вызываться в числе добровольцев на рискованные задания. Отныне их уже практически сразу можно было зачислить в состав диверсионно-разведывательного десятка, который частенько ходил в дальние тылы противника. Подобные клятвы давались только теми, кто и так хочет умереть. Подобными клятвами-обетами не шутят во всеуслышание. Тем более те, кто заявил о себе как представителе голубой крови.

Понятно, что и в данном случае существовало право более жесткого продолжения конфронтации. Теперь ветеран могла в любом месте затеять драку, игнорируя правила дуэли, и просто заколоть ненавидимую соперницу, словно при нечаянном столкновении. Но тогда для нее наказания и суровые меры воздействия могли стать пожизненными. Допустим, разжалования в рядовые она не опасалась. А вот связанные с этим наряды по кухне, презрение командиров и сослуживцев, косые взгляды от других ветеранов, а в итоге и полное расторжение контракта заставляло сильно задуматься. Идти на открытое убийство или нет?

Так ничего окончательно не решив, но сообразив, что сослуживцы уже почти все уселись в седла и готовы к выходу, Апаша стремглав бросилась к своему самому лучшему и проверенному товарищу, боевому коню. Только и подумала, взлетая в седло: «Вот уж точно, кто никогда не обидит, не предаст и не бросит!»

Мои восклицания по поводу жарки тирпиеня оказали свое магическое воздействие. Надутый и спесивый военачальник сразу сник, словно из него выпустили часть воздуха, стал выглядеть вполне по человечески и с какой-то даже растерянностью теперь присматривался к полуметровым обрезкам местного речного угря.

Пользуясь заминкой со стороны высшего местного командования, следовало развивать успех и попытаться удержать захваченную инициативу в своих руках. Поэтому я быстренько освободился от валящего меня с ног рюкзака, водрузил на него снятые с шеи ботинки и с максимально возможным апломбом стал представляться:

— Мой титул и имя: барон Цезарь Резкий из Нагорного княжества. Также разрешите представить и моего товарища и соседа по княжеству: барон Лев Копперфилд. В ваших краях мы с секретной миссией от нашего князя. А теперь позвольте поинтересоваться, с кем имеем честь общаться?

Военачальник к тому времени уже оторвал взгляд от кусков моего вчерашнего улова и теперь с усиленным сомнением рассматривал мое босоногое, по всем стандартам не баронское тело. Мой голос и замашки ну никак не соответствовали увиденному. Но видать, какие-то соображения в голове у встречающего пронеслись, потому что он поступил весьма осторожно и деликатно.

— Трофим Осмолов, комендант форта, штатный сотник войска князя Михаила Трилистьенского! — представился он вначале. Потом все-таки вспомнил о наших титулах и правилах гостеприимства: — Добро пожаловать в форт Уставной!

— Спасибо, господин сотник! — а внутренне чуть успокоился: «Всего лишь сотник? Да не с такими справлялись!» — Ну и как служба идет? Замучили небось и вас аспиды зроаки и эти вонючие кречи?

То есть получалось, что это комендант передо мной чуть ли не отчитываться должен, а если растеряется, то и отвечать на мои дальнейшие, готовые хлынуть вопросы. Так чуть и не получилось. Он уже и рот стал открывать, намереваясь пожаловаться, как и в самом деле замучили, но его блуждающий взгляд наткнулся на маску моего товарища, и глаза вновь заблестели недоверием и подозрением.

Покряхтев, он сделал вид, что не услышал моих вопросов, и решил сам кое-что поспрашивать:

— Вы, конечно, извините, — при этом он демонстративно еще раз смерил мою фигурку взглядом с головы до ног, на которых красовались дырявые носки, — но как ваши милости оказались на острове Демонический?

— Уже рассказывал вашему десятнику, но могу и повторить! — Я с обидой повысил голос: — В неравном бою с кречами позапрошлой ночью мы лишились наших воинов и ладьи. И еле доплыли до маленького островка.

— А с какой целью вы тут находились? — уже с большим пристрастием последовал новый вопрос.

Так вести диалог не следовало. Еще парочка таких вопросов, и мы превратимся в допрашиваемых. Поэтому я сделал четко выверенную паузу, припоминая, что там в правилах хорошего тона говорилось про клятвы и службу своему сюзерену, и не терпящим возражения тоном напомнил:

— Я ведь уже сказал: мы выполняем секретную миссию нашего князя!

— Но здесь пограничье!

— В любом месте титулованные особы должны свято блюсти данное слово и выполнять взятую на себя клятву верности. Поэтому я даже мысленно не подумаю интересоваться теми заданиями, которые поручил князь Михаил Трилистьенский командиру форта! И вам, уважаемый господин сотник, не советую лезть в наши семейные тайны.

То есть в моем ответе хитро переплелись и традиции, и клятвы, да еще и чисто семейные, личностные секреты особ с большими титулами. А подобными секретами имел право в данном случае поинтересоваться лишь император или царь. Мало того, я и дальше продолжил давление с неожиданной даже для меня нахрапистостью и бесцеремонностью:

— И вообще! Мы не требуем встречать нас с музыкой и хоровым пением, но уж выделить нам место для отдыха и дать возможность привести себя в порядок перед дружеской беседой и товарищеским застольем мы имеем право? Или сейчас идет бой?