Юрий Иванович - Оскал фортуны

Спасло его то, что начался обильный ливень. Причем дождевые капли оказались на удивление теплыми, а в данном случае животворящими. Постепенно выходя из состояния замороженной личинки, Виктор стал распрямлять свое тело, затем раскрыл ладони, а потом и лицо подставил под живительные, согревающие струи. Четверть часа такой водной терапии привели его в чувство до такой степени, что он уселся и стал осматриваться по сторонам. Попутно пытаясь ощупать разодранное ухо.

Глаз на пальцах не было, так что рана осмотру не поддавалась. Благо хоть уже почти не кровоточила. А вот само ущелье представляло собой довольно мрачную картинку. Сумрачно, сыро, кругом крутые склоны, а добрую треть занимает озеро с ледяной водой. Что уже само по себе могло удивить кого угодно. Климат здесь был немного суровей, чем в Чагаре, но все равно, ни одной заснеженной вершины, а тем более ледника армии Побережья еще не встретилось. Откуда тогда взялась эта талая вода?

«Далось мне это озеро! – с досадой подумал Виктор, пытаясь встать на ноги и высмотреть тропинку. – Вон как фортуна швыряет: чуть не убила. Как только спасся… Хотя если быть откровенным до конца, то сам виноват. Ну кто в такую погоду летает? Вот именно! Только катарги да самоуверенные бараны! Возомнил себя всесильным, самым ловким и почти бессмертным. Вон Гранлео тоже таким был, а попался, как ребенок, на ловушке с плотиной. А почему? Да потому что зазнался окончательно, решил собственноручно своего главного врага зарубить на глазах у всех. И где он теперь? – Он взобрался на некое возвышение валунов и с той высоты осмотрел уже гораздо больший участок ущелья. – Да там же, где и я! В полном дерьме! Если я отсюда срочно не отыщу выход, то, значит, жизнь меня проучила как следует…»

Как назло, никакого дальнейшего пути найти за пару часов так и не удалось. Конечно, было бы определенное альпинистское снаряжение, Виктор бы обязательно выбрался даже со своим мизерным опытом в скалолазании. Но вот так? Без молотка, крюков и веревок?

Он долго ругался, задрав голову к проносящимся в вышине тучам, да только и это не принесло облегчения. Тогда он с раздражением плюнул в озеро, которое совсем недавно спасло его «мягкой посадкой». Плюнул и сразу повеселел:

«Так ведь вода куда-то уходит! Значит, надо присмотреться по ее периметру. Вдруг там есть хорошо промытые пещеры? Да что там, наверняка разыщу!»

Но и два полных круга на четвереньках по камням никаких результатов не принесли. Судя по тому, что останки дельтаплана прибило к одной точке берега, именно там и находились невидимые между камнями протечки. Но ни о каких тоннелях и речи не было. Хуже всего, что стало быстро темнеть. Хоть дождь давно окончился, начало резко холодать. Наверняка здесь где-то рядом, возможно, в соседнем ущелье, находился или ледник, или его остатки. И шанс замерзнуть если не в воде, то уж этой ночью на воздухе увеличивался. Ни одного куска древесины тоже не нашлось. Спрятаться в сухое место тоже негде: ни пещерки, ни тебе мизерного грота. Да и шубу никто явно одалживать не спешил.

Пришлось Виктору с ругательствами лезть по колено в воду и вытаскивать свое раскуроченное белоснежное детище. Уже почти в полной темноте он постарался вытрясти насколько возможно мелкие обломки и капли воды из парашютной ткани, сложить ее в несколько слоев и укрыться с головой. Потом он еще часа два шумно ворочался, пытаясь согреться, не менее шумно клял себя за отсутствие в карманах хоть одного куска вяленого мяса и весьма пессимистично представлял себе завтрашний день. Чуть пригревшись, измученный, он провалился в сон только далеко за полночь.

Под утро прочнейшая капроновая ткань создала настолько сильный парниковый эффект, что Виктору стало жарко. Вынырнув из неприятного, но моментально забытого сна, он откинул над головой сходящиеся края и чуть не задохнулся от ворвавшегося ледяного воздуха. Быстро запахнул два из четырех слоев обратно и только тогда с удовлетворением снова заснул.

Второй раз он проснулся оттого, что наступило утро, стало светло, дождя не было, а ветер начинал утихать. Но вылезать из теплого места не хотелось. Даже голодное урчание в желудке не заставило действовать. Опять проваливаясь в сон, Менгарец подумал:

«Лучше хорошо отдохнуть, набраться сил и в обед попробовать вскарабкаться на скалы. Потому что еду здесь искать негде…»

Правда, на этот раз ему долго спать не дали. Требовательный и встревоженный клекот раздался, как показалось вначале, над самым ухом, заставив сжаться все внутренности и судорожно вздохнуть. Подобное возвращение в мир реальности настроения никому не прибавит. Поэтому Виктор опять раскрыл свое «окошко» резко и во всю ширину. Вновь холодный воздух защипал кожу лица и затруднил дыхание. Почти рядом с ним восседал катарги. Величественная белая птица стояла на своих коротких ногах прямо среди мелких валунов всего в пяти метрах и попеременно то одним, то вторым глазом рассматривала убежище человека. Наслушавшись в последние дни страшных баек о свирепости этих владык неба, неудачливый пилот заворочался на своем лежбище, пытаясь выпутаться из многослойного кокона парашютной ткани. Хотя и так понимал, что предпринять что-либо серьезное против нападения орла он не сможет. Только и приходилось, что, постепенно выбираясь из того, что осталось от дельтаплана, примирительно приговаривать:

– Какая встреча! Рад видеть, честное слово, рад. Мне совсем недавно довелось с твоими собратьями встречаться – и ничего. Очень милые и дружелюбные птички. А до чего же они понятливые и сообразительные! Ты бы только знал…

Ему уже удалось к тому моменту встать на ноги, как орел широко расставил свои огромные крылья, резко ими взмахнул и… стремительно взлетел в небо. С отвисшей челюстью Виктор проследил, как катарги скрылся за отвесными склонами ущелья, и философски проворчал:

– Вот и поговорили… Ладно, коль разбудили, да не съели, то буду думать, как из этой ямы выбираться.

Сразу захотелось и пить и есть. Но если о еде лучше было не вспоминать, то с водой проблем не было. Озеро-то ведь рядом. Но стоило на него оглянуться, как из горла вырвалось непроизвольное хмыканье. Вся водная гладь оказалась покрыта тонкой корочкой льда.

«Вот чудеса! Выходит, если бы не теплые дожди, то озеро до дна бы промерзло, а у меня при падении точно бы сапоги, полные желе гарбены, из ушей вылезли. Кстати, как там мое ухо?»

Ухо оказалось на месте, хоть и довольно опухшее. Только белая одежда на плече неприятно поражала кровяными пятнами. Но кто будет думать о внешнем виде, если ему грозит голодная смерть в этом всеми забытом месте.