Юрий Иванович - Шаг в пропасть

– Я от их вопросов уже в дрему впал! – возмущался сыщик, усаживаясь за стол. – Пару раз чуть со стула не грохнулся! Это же надо нас столько промариновать?! Прямо издевательство какое-то!

Сергей Николаевич вслух сильно не ругался, стараясь сразу занять свой рот поглощением пищи, но и у него вырвалось несколько взбешенных восклицаний на русском языке:

– Дятлы! Тупоголовые дятлы! Задолбали! За кого они нас принимают?

Действительно, вопрос весьма актуальный. Особенно если проанализировать вопросы, задаваемые военной контрразведкой. Могло сложиться впечатление, что шефы следователей просто уверены: оба заморских гостя – это несомненные помощники или соратники того самого найденного в бетоне инопланетянина.

И немного утоливший голод Чернов нисколько не умерил свою злость, потому что вскоре продолжил ругаться:

– Тут и сомневаться не приходится: сразу попытаются свалить вину на кого угодно. Как у нас говорят: отыщут бедного стрелочника. Тем более, сразу им такой стрелочник нужен, причем любой! Лишь бы от себя первый удар отвести и отвергнуть обвинения в бездействии.

Зато англичанин после утоления первого голода значительно подобрел, расслабился и философствовал теперь с веселым ерничеством:

– В любом случае, пострадают очень многие руководители служб и ведомств. Прошляпили такую «атаку летающих тарелок»! Проворонили инопланетного шпиона, который в буквальном смысле этого слова окопался в самом Пентагоне! А если прикинуть, сколько таких вот инородных тел в иных секретных зданиях всего мира? Ха! Да за такие упущения никого по голове не погладят! А уж какой отныне ажиотаж начнется с просвечиванием и сканированием Белого дома, ЦРУ и всех остальных казенных зданий! Веселье только начинается.

– Да пусть бы себе веселились, но нас чего так мучить допросами?

– О! Это еще явно не все! – скривился Бокед. – Нас еще не раз будут выспрашивать и уточнять детали. Все, что странно и непонятно, – для разведок опасно вдвойне. И если тупым мозгам не по силе понять наши дедуктивные способности, то это не значит, что нам уже через час заплатят гонорары и отпустят по домам.

– А разве нет?! – воскликнул Сергей Николаевич, опять краснея от злости. – Мы свое дело сделали, дальше уже нас ничего не касается! Я сейчас им такой устрою скандал!

Знаменитый сыщик рассуждал более здраво:

– А может, не стоит так кипятиться? Давайте лучше постараемся выспаться несколько часиков, а уже потом будем смотреть по обстоятельствам.

Теперь уже скривился академик:

– М-да! Поспать, оно и в самом деле не помешает. – Его взгляд еще раз пробежался по столу, наткнулся на бутылки с вином и коньяком, и голос сразу стал задумчивым. – Но для сна следует расслабиться. Вам тоже?

Редко пьющий Бокед махнул ладонью:

– Чего уж там, наливайте. Может, и в самом деле крепче сон будет.

Когда они выпили за успех проведенного поиска, Сергей Николаевич вдруг вспомнил про Колобка. Да так и замер с вилкой у рта.

– Интересно, они хоть дали отдохнуть мадемуазель Монро? Хоть покормили ее?

Англичанин посмотрел на коллегу с явным интересом. Потом усмехнулся:

– Мне кажется, такие люди, как Лилия, могут работать по трое суток без сна и отдыха. Но если ее не покормят, то схарчит любого, кто по неосторожности окажется рядом. Так что не стоит за нее переживать. К тому же я уверен, что уж вечером она точно в этом особняке покажется.

Похоже, такое заверение весьма успокоило русского академика, и он уже с явно иным настроением опять потянулся к бутылке:

– А коньяком здесь угощают неплохим! Жаль, что икорочки нет. Но что взять с американцев? Облом-с!

Лиходеи. Гептокар. Июнь, 2012

Отто Грандж по праву считался самым активным, наиболее дееспособным в Октаве. Да он и сам гордился, когда его называли великим трудоголиком. Спал он не более трех часов в сутки, ни наркотиками, ни алкоголем не увлекался, женским полом почти не интересовался, да и бесцельные путешествия его не привлекали, в отличие от остальных соправителей. Поэтому вся его нерастраченная в житейских удовольствиях и сибаритстве энергия уходила на общие дела. Грандж курировал исполнение старых, активно разрабатывал новые проекты, и практически на нем висела общая связь и подготовка информационных блоков.

Сухощавый, стройный, подтянутый, с огненным взглядом и воистину аристократической внешностью, Отто всегда старался выглядеть идеально и во всем подавать пример утонченности и несомненного лоска. И это вдобавок к тому, что в свои семьдесят девять лет он смотрелся как молодой, пышущий здоровьем мужчина тридцати двух, максимум тридцати пяти лет. Повышенные амбиции, бескомпромиссность, оголтелый цинизм, завидное упорство при достижении поставленных перед собой целей и естественная неразборчивость в средствах делали этого образцового брюнета неформальным лидером в Октаве. Хотя никакого старшинства или лидерства там не могло существовать в корне: полное равенство всех соправителей. Скорее просто остальные не слишком увлекались администрированием, напрасными метаниями, излишними заботами и проявлением ненужной инициативы, а право собирать, оглашать и больше всех беспокоиться отошло к Отто Гранджу по молчаливому согласию остальных. Мол, если так нравится ощущать себя самым полезным и самым деятельным, то всегда пожалуйста! Петушись на здоровье!

Вот он и метался, вот он и переживал больше всех о ведущихся делах. Тем более напрягался в те моменты, когда давно и тщательно запланированные события и в самом деле постепенно начинали сводиться в единое целое и уверенно продвигаться к итоговым результатам.

Сейчас Отто восседал за огромным круглым столом в своем зале для совещаний и ждал виртуального прибытия на совещание остальных соправителей по Октаве. Причем не просто ждал, бесцельно посматривая на часы или уставившись в потолок, а интенсивно просматривая стопку листков перед собой да раскладывая их в понятном для него порядке по нескольким папочкам. Была у него такая вот неуемная ностальгия именно по напечатанной бумажной продукции. Особенно в то время, когда он находился у себя дома, в замке, где, собственно, и размещался главный зал совещаний с витиеватым, непонятным названием Гептокар.

Первым в своем виртуальном образе заявился Палий Таикос, пожалуй, самый низкорослый и наиболее щуплый из всех соправителей. Скорее он своей фигурой напоминал подростка, и, только присмотревшись более внимательно, посторонний наблюдатель мог дать этому невзрачному человеку лет сорок с маленьким хвостиком. Хотя узнай тот же наблюдатель, что Палию уже исполнилось сто шесть лет, он бы от зависти свои глаза выцарапал собственноручно. Только и выделялся Таикос, что чрезмерным носом с горбинкой да скромной, скорее даже застенчивой улыбкой. Но вот основные черты его характера были совершенно скрыты под этой неброской внешностью: исполнительность, последовательность, звериная хитрость и маниакальная мстительность. Ну и когда этот престарелый грек начинал говорить, сразу подмечалась его непомерная язвительность: