Дмитрий Ермаков - Слепцы

Одна Мышка была одна, сама по себе. Словно кошка из сказки Киплинга, которую любил пересказывать племени перед сном Кондрат Филиппович.

Не явились бы сюда пятнадцать лет назад миротворцы, да не выкосил бы племя зловещий Зов, заставлявший людей уходить в темноту, да не будь в ее жизни одного обстоятельства, отталкивающего от Марии всех людей, возможно, судьба девушки сложилась бы иначе.

Жизнь Мышки скрашивала только маленькая рыжая кошка, оставшаяся от веселого доброго старичка Николая Степановича. Прабабушку этой кошки взял с собой на экскурсию в пещеры кто-то из туристов. И уже после того, как люди оказались в заточении, кошка окотилась. Из того выводка выжило два котенка – остальных съели каннибалы, эти же оказались проворнее. Они и дали начало новой «семье». Но вида «кошка пещерная» не возникло. В живых остался один-единственный котенок. Николай Степанович вырастил его (потом оказалось – все же ее), назвал Рыжкой. Ну а после смерти старичка Рыжка перешла к Маше. Кошка тоже попалась Мышке с характером. То трется, ласкается, вертится вокруг, мяукает, а то вдруг убежит и бродит где-то по своим делам.

– Совсем как я, – говорила Маша, глядя на кошку.

Иногда, очень редко, когда на душе у Мышки становилось совсем тяжко, она уходила далеко-далеко, в Храм. Так называли еще до Катастрофы часть зала Москва, очертаниями напоминающая церковь. Там она падала на колени и долго-долго молилась, глотая слезы. Это приносило Маше утешение. В остальные же дни одно спасение было у нее: работа, работа и еще раз работа. Ей и отдавала Маша всю себя.

А уж обязанностей в пещерах хватало на всех. Вождь буквально не давал им ни минуты отдыха: спорт – учеба – труд. Повторить сто раз. В праздники: танцы, спектакли, музыка, песни. Одним словом, праздники без праздности. Никакой пощады ни мозгам, ни телам.

Остальные иногда ворчали, а Мышку все устраивало.

Проснувшись в то утро, как обычно, за несколько минут до общей побудки, Мария сразу поняла: сегодняшний день будет особенным.

Она отлично знала, что такое едва ли возможно в их племени. Каждый человек выполнял с десяток важных обязанностей – только успевай крутиться. Знала, что после утренней разминки, общей молитвы и завтрака ее и остальную молодежь ждет урок Кондрата Филипповича, во время которого Марии придется ломать язык и голову, выговаривая и запоминая ужасные слова типа «интернет» или «университет». Потом ей придется час, а то и два разучивать новые мелодии на костяной свирели. Перед обедом – заплыв, и попробуй только пикнуть, что не хочешь лезть в воду. Далее – утомительное, тупое и самое скучное на свете занятие – ловля рачков. Затем – снова занятия в «школе», и так – до самого вечера. После второй общей молитвы все отправятся спать.

Иначе быть не могло. Иначе не бывало. Поблажки давались лишь Наталье, чтобы могла больше времени уделять сыну, и Ладе, которая после экспедиций в потусторонний мир не могла иной раз пальцем пошевелить от усталости. Остальные должны были вкалывать весь день напролет.

Но сегодня Мышка чувствовала: что-то пойдет не так.

Она завтракала, уплетая за обе щеки душистый, аппетитный мох, старательно бормоча:

– Те-ле-граф. Те-ле-граф. Теле Граф. В теле граф… Тьфу.

Очередное ужасное слово, которое задал им учить Кондрат Филиппович. Что представлял собой этот загадочный «телеграф», Мария так и не поняла.

– Представьте, что я здесь, а вы – далеко-о-о! Например, у водопада, – объяснял Кондрат, – и вот я стучу камешком о камешек, и вы там все слышите. Представили?

Все дружно кивнули, и Острикова тоже, хотя так и не смогла себе представить, как можно на таком расстоянии услышать стук камешков.

И в тот момент, когда вождь уже открыл рот, чтобы объявить об окончании завтрака. Когда на сытых лицах людей играли умиротворенные улыбки. Когда ничто, казалось, не предвещало беды, случилось то, что Маша ждала и предчувствовала с самого утра.

Неожиданность.

Откуда-то сверху, из туннеля, донесся леденящий душу вопль. Прокатилось раскатистое эхо. Точно заправский жонглер, подземелье ловило звук, играло им, кидало от стены к стене, усиливало, искажало, унося все дальше и дальше, в бездонную пучину мрака.

Наконец страшный крик смолк, но люди так и сидели с недоеденной пищей в руках и в немом изумлении таращились друг на друга. Никто не мог осознать, что произошло. На всех без исключения лицах застыло изумление. Даже Кондрат Филиппович, даже Ханифа, многое повидавшие на своем веку, выглядели озадаченными.

Потом, когда первый шок прошел, все разом зашептались, наперебой обсуждая произошедшее, пытаясь найти какое-то объяснение. Маша в общем споре не участвовала, но внимательно прислушивалась к тому, что говорили другие.

Одни утверждали, что это – обвал, и их тут же поднимали на смех, ведь почти все хоть раз в жизни слышали звук падающих камней. Другие, что так якобы кричат раненые летучие мыши, и над ними тоже потешались. Третьи робко высказывали предположение, что в туннель могло проникнуть нечто извне. Над этой версией смеяться охотников уже не нашлось. Все знали, что за много лет ни одно живое существо не забредало в пещерный мир с поверхности. Если не считать миротворцев. А чем кончилось для племени их нашествие, люди помнили слишком хорошо.

Конец пререканиям положил вождь. Взяв с собой Проху, Алекса и Арса, а также Дашу, он отправился в туннель.

И Мышка воспользовалась неожиданным происшествием, нарушившим строгий распорядок дня, с максимальной пользой: залезла назад в свою спальную ямку и с наслаждением захрапела.

Именно поэтому о том, что из внешнего мира явился в подземелье пришелец, вроде бы не миротворец, она узнала лишь два часа спустя. К этому времени гость из другого мира уже оказался заточен в Гелликтитовом гроте, зато ее подруги, обсудившие невероятное происшествие со всех сторон и со всех ракурсов, тут же кинулись просвещать Марию. Из их рассказов у Маши в голове сложилась будоражащая воображение картина. Она представила грозного, могучего гиганта, от шагов которого трясется земля, облаченного в белые доспехи (что такое скафандр Маша в свое время не выучила, зато запомнила слово «латы»).

– Ну, на этот раз я свое счастье не упущу, – прошептала Мария. – Такой шанс дважды не выпадает. Ко-смо-навт… Подумать только. Космонавт.

Тем ужаснее было ее разочарование, когда в пещеру явился какой-то чокнутый тип, называвший их «каннибалами», вонявший так, будто искупался в дерьме, перемазанный в грязи с ног до головы… Едва увидев его, Федя, не робкого десятка пацан, тут же спрятался за отца.

– Он сумасшедший, – кратко объяснил мальчик причину бегства.

Маша тоже с радостью спряталась бы, если бы было за кого.