Дмитрий Ермаков - Слепцы

Она все спрашивает, что у меня болит. Неверная постановка вопроса. Лучше бы спрашивала, что у меня не болит. Я очень слаб, потерял много крови. Дарья заикнулась как-то насчет переливания, но ее убедили, что это невозможно. Бороться за жизнь истощенному организму оказалось очень нелегко. Временами мне казалось, еще немного – и конец.

Несколько раз Ната говорила прямо:

– Мы ничего не можем сделать. Все в руках Бога. Молись, Герман.

И я молился. Сначала повторял молитвы за Дашей или Наташей, потом запомнил и стал молиться по памяти. Посиневшие губы шептали не всегда понятные слова. У меня не хватало сил на вопросы, что значит: «Аллилуйя» или «Херувимы-Серафимы». Да и не хотелось спрашивать. Я просто повторял. Помогало – не помогало, все равно молился. Упорно, истово, пока хватало сил двигать губами.

Разум, то и дело приходящий в себя, вяло протестовал: «Не верь в эту чушь! От молитв кровь не вернется!» Я не обращал внимания на его голос. Тогда мозг сменил тактику. Стал убеждать меня, что лучше смерть, чем такая жизнь. Аргументы у здравого смысла были весомые. Без друзей, без родных, в этих ужасных пещерах, откуда некуда бежать, под пристальным взглядом врага, я так и так не имел шансов выжить.

Но я хотел. Очень хотел жить. И чувствовал: другого выхода нет. Если я хочу выкарабкаться, надо довериться тому загадочному высшему существу по имени Бог, от воли которого сейчас зависела моя жизнь. Не от заботы сиделок; не от лечебного мха, который прикладывали к моим ранам; не от богатой минералами воды, которую давали пить.

Вот и сейчас я лежу в полумраке, смотрю на крест, высеченный пещерными людьми в скале, и шепчу снова и снова:

– Отче наш, иже еси на небеси…

Я не умру. Я верю в это. А для этого надо спать. Очень много спать. И я засыпаю.

Странный сон снится мне. Мутный, тревожный. Ната говорила, грезы – отражение нашего состояния. Верю. Чем хреновее я себя чувствую, тем бредовее мои видения.

– Ты убийца! – кричит Алекс и указывает на Арса. – Ты подозрительно тихо себя ведешь!

Арс смотрит на него исподлобья и крутит пальцем у виска.

– Для тебя новость, что Арс молчит?! – шипит Дарья, готовая вцепиться Алексу в лицо когтями.

– Значит, это ты! – переключается крикун на Дашу. – Ты вообще опасна для общества! Эти твои дьявольские приемы…

– Они не дьявольские, – фыркает Даша.

– Одним пальцем человека убить можешь! И злющая ты, как змея!

– Ты хоть одну змею в жизни видел, великий герпетолог? – парирует Кружевницына.

– Кто? – моргает Алекс.

Но Даша уже не слушает. Она сама берет слово. Обводит всю компанию пристальным, цепким взглядом. Все разговоры тут же замолкают, все слушают, что скажет Дарья Сергеевна.

– Алекс сегодня слишком активен, – тихо произносит она. – Даже по его меркам. Убийцы так себя не ведут.

Я слушаю и соглашаюсь. Был бы Алекс «мафией», не вел бы себя так. Если клад лежит на самом видном месте, значит, это не клад. Хотя… Чем мрак не шутит. Господи, как же это сложно! И в жизни, и в игре. И наяву, и во сне.

– Я подозревала тебя, Афоня.

– Как так, меня? – хлопает глазами вождь.

– Но во время второго тура стало ясно, что ты не мафиози. Поэтому в этот раз я голосую за…

Даша какое-то время молчит, взвешивая в последний раз все за и против. И, наконец, резко произносит:

– За Машу!

– Кто голосует за Мышку? – спрашивает Кондрат Филиппович.

Несколько человек поднимают руки.

Она действительно ужасно нервная. На всех кричит, на меня волком смотрит. Может быть, и она. Я тоже поднимаю руку.

Итак, мы «убиваем» Острикову. Маша, грубо выругавшись, показывает всем свой камешек, до этого спрятанный полой накидки. Камешек белый. У мафии он – черный. Значит, мы снова ошиблись.

Игра продолжается. Моя задача вычислить убийцу раньше, чем он кого-то убьет. Например, меня. Сижу, сложив ноги по-турецки, и внимательно перевожу взгляд с одного лица на другое. Не так много людей осталось в игре. Большинство стоят в сторонке и наблюдают за ходом шуточного расследования.

Наталья хранит величественное спокойствие. Сидит, прикрыв глаза, на лице застыла легкая полуулыбка. Гибкое, сильное тело расслаблено. Невольно залюбовался даже во сне.

Дарья, напротив, на взводе. Подобралась, как перед прыжком. Глаза бегают по сторонам, подмечая любые нюансы поведения. Но если Наталья особенно прекрасна в минуты спокойствия, то Дашу красит как раз возбуждение. Как же она прекрасна, когда злится или готовится к драке! Когда дыхание ее учащается и грудь вздымается. Усилием воли отвожу взгляд. Сон – есть сон, но отвлекаться от главного нельзя.

Афанасий напряжен. Зыркает по сторонам, взгляд мрачный, подозрительный. Вождю другим быть и нельзя. Он меня мало интересует. С Афанасия подозрения почти сняты.

Арс молчит. А что еще может делать Арс? Шут с ним.

Алекс и старик, вот, кто меня интересуют. Но Алекс-убийца, это слишком просто. Точнее, так: если убийца он, то у судьбы совсем нет фантазии. А вот Кондрат Филиппович… Сидит, хмурит седые брови, лицо угрюмое, нелюдимое. И глаза. Эти зловещие бельма. Что могут они скрывать? В душу не заглянешь. О чем думает, не поймешь.

И мотив у него, оказывается, есть. Я слышал, он говорит: «Нельзя менять сложившийся порядок!» А я, незваный гость, в этот порядок не вписываюсь. И вечно что-то нарушаю. Как далеко способен зайти этот человек, оберегая этот «порядок», вот вопрос.

Неожиданно для себя самого, я начинаю говорить:

– А кто назначал Кондрата Филипповича ведущим?

Люди в растерянности переглядываются.

– Мы без ведущего играем, разве нет? Так почему он снова и снова говорит: «Город засыпает»? Почему объявляет голосование против кого угодно, только не против себя. Почему?

– Почему? – повторяет Дарья, резко поворачиваясь в сторону старика.

– Да, почему? – подает голос Наташа, которая, казалось, уже уснула.

– Может, закончим игру? – продолжаю говорить я, не сводя глаз со слепого мудреца, подмечая малейшие нюансы поведения. – Вскроемся все? Покажем друг другу наши камешки?

Кондрат Филиппович владеет собой блестяще. Ни один мускул не дрогнул на покрытом морщинами лице. Губы сжаты. Ноздри не шевелятся, словно он даже не дышит. Слепой застыл, точно глыба льда. Он окаменел. Так не ведут себя те, кому нечего скрывать.

– Ну, как хочешь, – пожимаю я плечами, – тогда я объявляю голосование. Кто за Кондрата Филипповича?

– Я! Я! – дружно откликаются Дарья и Наталья.

Арс молча поднимает руку.

– Я! – чуть не выпрыгивает из штанов Алекс. Неожиданный союзник… Но такой уж он, всегда кричит с той толпой, которая больше.

– А я – против. Доказательств нет, – Афанасий смотрит на меня со злостью.

Интересное кино. Где же я ему доказательства возьму? Тут, как в жизни, – пока будешь собирать доказательства, тебя сто раз убьют. Первым бить надо, первым. К тому же Афанасий всегда выступает на стороне своего наставника.