Александр Афанасьев - У кладезя бездны. Псы господни

— Мир вам… — сказал Паломник.

Врач был белым.

— Мир и тебе. Что ты ищешь здесь?

— Я ищу Симбу…

— Симбу? Кто такой Симба?

— Тот, кто когда-то охранял этот рынок. И не говорите мне, что не знаете его, я знаю, что знаете. Я от Джумбы…

Врач покачал головой.

— Ты либо слишком глупый, либо слишком неосторожный, что называешь два эти имени вместе. Это не лучший способ умереть.

— Лишь Господь решает, кто покинет сию юдоль скорби сейчас, а кто — через много лет. Все в руках Господа.

— Ты верующий?

Паломник перекрестился. Было видно, что врач колеблется.

— Так значит, ты от Джумбы?

— Да, это так.

— Скажи, если бы это было так, что бы ты сказал Симбе, если бы встретил его?

— Я сказал бы, что клич «Нги дла» еще не раз раздастся над африканскими просторами. Хотя он вряд ли бы понял меня, ведь он масаи, а не зулус…

Врач кивнул.

— Да, ты знал Джумбу, это правда. Подожди, не уходи никуда, если не хочешь окончить свои дни на виселице перед входом в рынок. Она редко пустует. Я должен помочь этим людям, потом мы с тобой поговорим.

— Я могу помочь, — сказал Паломник.

— Чем же?

— Я кое-что умею по медицинской части. Научился в армии, — соврал Паломник.

— Что ж, если это так, помощь будет не лишней…

Лобное место перед другим выходом с Асмара-маркет было еще более страшным.

Здесь людей не вешали, а сажали на кол. Казненных было семь человек, казнены они были относительно недавно, судя по состоянию тел, и все вместе. Жара, вонь, мухи — совершенно омерзительная картина…

Паломник машинально перекрестился — и маленький врач сделал то же самое.

— Когда я последний раз здесь был, этого не было… — сказал Паломник.

— Многое изменилось. Негус отстранен от власти собственным племянником, генералом Абаджуной, он проходил курс подготовки в рейхсвере. Голос народа, как всегда, не услышали. Бывший начальник местной службы безопасности теперь начальник гестапо в Берлине. Абаджуна теперь премьер-министр и сидит на втором троне, который ставят на одной высоте с троном Негуса. Но многие в народе считают, что этот трон еще повыше тех двух будет, только не усидеть на нем…

— Где Симба?

— Не знаю. Они не выдают тел. Я привел тебя туда, где видел его последний раз. Его и тех, кто остался тогда в живых.

— Но не всех.

— Да, не всех. Один спасся.

Паломник и маленький врач молча посмотрели друг другу в глаза — и каждый прочитал в них то, что ожидал.

— Мне нужен надежный проводник, — сказал Паломник.

— Куда?

— Через границу. Туда, — Паломник показал направление рукой.

— Такой есть, — не раздумывая ответил врач, — он из Гадабуурси и будет рад навестить родную землю…

Два человека, одетые в рваные лохмотья, шли по малолюдной дороге, которая вела в сторону Аддис-Абебы со стороны гор. Оба были примерно одинакового роста, одинакового телосложения, только кожа одного из них была бронзовой, а другого — антрацитно-черной. Тем не менее они чем-то даже были похожи, возможно, чертами лица, возможно, походкой. И тем, что впервые за долгое время они были свободны…

— Как тебя звать, белый? — спросил Акумбу, воин одного из мелких сомалийских кланов, сейчас оттертых от власти и преследуемых людьми хабр-гадир.

— Я не помню свое имя. Можешь придумать любое.

На самом деле Паломник притворялся, он прекрасно все помнил. Он родился в Могадишо сорок два года назад… тогда этот город был перекрестком миров, крупнейшим портом региона. Его отец был бизнесменом с русскими корнями, мать была дворянкой из метрополии. Войны тогда не было, никто даже не думал о войне. Их семья была достаточно богатой, чтобы держать прислугу, их домоправитель был из амхари, и он часто брал маленького хозяина на рынок. Он уже проявлял интерес к чужим языкам, к чужой культуре, учился торговаться на рыбном рынке. Они играли пацанскими ватагами в зеленых дворах Могадишо, и кто-то из них был белым, а кто-то черным, но никому и в голову это не приходило, каждый из них был просто человеком. То, что сейчас говорят про угнетение и колонизацию, говорят про сороковые-пятидесятые годы… Последнее поколение уже не знало такого. Кому же надо было стравить белых и черных в братоубийственной бойне?

Хотя теперь он знал — кому. И знал, что он должен сделать.

Неспешно попирая ногами красноватую глину амхарийских предгорий, они вышли к поселению, довольно большому — здесь жили в основном малоимущие, кто работал в Аддис-Абебе на черных работах. Паломник улыбнулся — оно почти не изменилось с тех пор, как он последний раз был здесь. В Африке вообще все меняется очень медленно… за исключением тех случаев, когда все меняется стремительно и с кровью…

— Остановимся на ночлег?

— Да, думаю, стоит… — сказал Паломник, а завтра продолжим свой путь.

Он прекрасно помнил, где заложил свой тайник. Сто шагов от большого валуна в ту сторону, откуда восходит солнце. Он взял с самолета, который они посадили и замаскировали, малую саперную лопатку, выскользнул в ночь. На западе взлетали и садились самолеты с международного аэропорта, шум их турбин доносился сюда слабыми отголосками, напоминая о том, что есть и другая жизнь, быстрая и современная, кроме неспешной этой. Африка была тем местом, где девятнадцатый век встречается с двадцать первым.

Он отсчитал сто шагов по неровной поверхности холма, вонзил лопату в землю. Копалось тяжело, земля была слежавшейся — местные племена, выходцы из скотоводов, не держали больших посадок, разве что маленький огород у дома. Через несколько минут лопата глухо стукнула о камень. Есть. Он специально положил камень, чтобы у любопытствующих не возникало желание копать дальше.

— У-ир дугн [104] Помоги мне (амхари). , — бросил Паломник в темноту, разогнувшись.

Послышались шаги.

— Как ты узнал, что я здесь, мнгани?

— Никак. Ты думаешь, что ты ходишь, как леопард, но на самом деле ты ходишь, как слон. Иди и помоги мне. Камень тяжелый.

Все было на месте. Снайперская винтовка, короткоствольный пистолет-пулемет, пистолет — один из трофейных. Патроны, пузатый, увесистый снаряд, переделанный под фугас. Паломник заложил этот схрон восемь лет назад — и он дождался его…

Прекрасно видя в темноте, он свернул колпачок со ствола «маузера», начал наворачивать глушитель. После того как оружие несколько лет пролежало в земле, его надо было опробовать хотя бы несколькими выстрелами.

— Ты интересный человек, белый. Ты очень интересный человек…

Паломник начал проверять винтовку, как она перенесла долгое лежание в земле.

— Куда мы пойдем? — спросил он.

— В мою деревню, белый. Там нам дадут транспорт и подскажут, как добраться до Могадишо.