Вадим Львов - Сталь и пепел. Русский прорыв

Мины они услышали сразу. Кто бывал на Кавказе, визг подлетающей мины даже не слышит, он его чувствует. Затылком, шестым чувством или пятой точкой – у кого как…

Максимов плюхнулся на землю, следом над головой что-то треснуло, словно порвали изрядный кусок холста. Минометы L16 стали собирать обильную жатву смерти среди десантников.

«Господи, да где же огневая поддержка?» – лихорадочно думал Валера, вжимаясь в землю. Вдруг среди какофонии боя, в которой смешалось уханье минометов, треск автоматов и пулеметов, сержант услышал отчетливый хлопок, похожий на удар невидимым кнутом. Этот звук ни с чем не перепутаешь. Работает снайпер, вооруженный «слонобоем», крупнокалиберной винтовкой. Вот только интересно, чей?

Минометы дали еще залп и замолчали. Понятно, наш снайпер свалил корректировщика.

– Вперед, братва! Живем, славяне!

Навьюченные парашютисты, выставив стволы, бросились вперед, стараясь зацепиться за гребень высоты. Минометы дали еще залп, на этот раз с солидным перелетом.

Уже на подходе к гребню с высоты огрызнулся пулемет М60. На счастье десантников, огрызнулся слишком поздно. По гребню высотки врезали в ответ из «подствольников». Гранат никто не жалел, вспышки на гребне следовали одна за другой. Еще рывок, и вот она, вершина!

Канадцы, их было человек сорок, дисциплинированно подняли руки, когда поняли, что дело идет к рукопашной. Здесь не Афганистан и не Сомали, никто не собирался их кастрировать или сдирать с живых кожу. Рослый лейтенант, обросший двухдневной рыжеватой щетиной, покрутил небольшой белой тряпкой перед носом Войтенко и о чем-то спросил.

– Чего он хочет, лейтенант? – уточнил Валера, не спуская глаз с толпящихся канадцев и пытаясь восстановить сбитое бегом дыхание.

– Спрашивает, соблюдаем ли мы Женевские конвенции от 1949 года. Нет, ну не идиот ли? Не соблюдай мы Конвенции, здесь бы на высоте всех и положили. И портянку эту белую ему в ж…пу запихали. Правильно, Максимов?

– Так точно!

– Раз правильно, хватай эту теплую компашку и гони их к штабу батальона.

– Один, что ли?

– Ладно, бери в помощь двух, нет, трех бойцов и конвоируй. Бегом! Свой взвод здесь оставь.

Построив канадцев в колонну по двое, Максимов погнал их вниз по склону. Тут снова заговорили минометы. Видимо, появился новый корректировщик. Первая же мина угодила в середину колонны пленных, подняв в воздух фонтан земли, пропитанный рваной человечьей плотью. Перед носом Валеры приземлилась оторванная по локоть рука, сжимающая белую тряпку.

Канадцы орали на нескольких языках сразу, пытаясь расползтись во все стороны и укрыться от беспощадных стальных осколков.

«Дружественный огонь» убивает солдат так же, как и вражеский. Максимов не собирался вскакивать и собирать пленных обратно. Обстрел закончится, сами приползут. Деваться им некуда.

Вспомнилась одна книга, которую Валера читал, будучи еще подростком. Какой-то маститый американский автор красочно описывал, как скрывающийся от русских лейтенант американских ВВС всего с горсткой солдат устроил страшный переполох, наводя бомбардировщики на позиции. Названия книги Максимов не помнил, но дело там тоже происходило в Исландии. Причем в книге поражала тупоголовость русских и везучесть американцев.

По жизни пока все получается наоборот!

Верховное командование НАТО проявляло с самого начала войны странную окостенелость и неповоротливость. Взять ту же авиабазу Кефлавик… Канадцы появились здесь только четвертого августа. Никто подумать не мог, что русские могут посыпаться с небес, словно рождественский снегопад.

Двое пленных, лежащих метрах в десяти, неожиданно вскочили и, петляя, как зайцы, бросились в направлении своих позиций.

Вскинув «Абакан», Максимов срезал обоих короткой очередью и прикрикнул на остальных, чтобы пресечь дальнейшие поползновения к побегу:

– Freeze motherfucker!

Так обычно орали в фильмах голливудские копы, а других фраз на английском Валера не знал. Да и не надо, пленные его отлично поняли и уткнулись лицами в землю.

Над головой послышался знакомый шелест. Свой шелест, родненький. Максимов встретил этот звук с радостью, переходящей в религиозный экстаз. Канадцам ответили наши минометы. Вот она, огневая поддержка! Трех залпов тяжелых 120-миллиметровых минометов «Нона» хватило, чтобы опять заткнуть батарею канадцев. Теперь уже навсегда.

– Подъем, подъем! Up! Up, motherfucker!

Валера и приданные ему бойцы стали поднимать канадцев и составлять их в одну колонну.

На земле корчились четверо раненых, включая лейтенанта с оторванной рукой.

– Что будем делать с ними, командир? – Рядовой Бякин выразительно качнул стволом автомата.

– Санитара сюда, Бякин, быстро! Видишь, один уже кончается!

Нагнувшись, Валера вколол двойную дозу промедола в кровавый обрубок руки пленного лейтенанта и перетянул жгутом. Вроде должно помочь.

Пока Максимов возился с изувеченными пленными, ситуация в корне изменилась. Первая волна парашютистов, несмотря на первоначальные потери, сбросила, наконец, канадцев с господствующих высот вокруг Кефлавика. Закрепившись на высотах, десантники спешно укрепляли позиции. Из зоны высадки на передовые позиции тянулись отстающие. Разворачивались минометные и противотанковые батареи, готовясь отразить возможные контратаки.

– Думаешь, полезут, командир? – Рядом с Валерой приземлил свои чресла невесть откуда взявшийся Постышев.

– Ты где шляешься, раздолбай? – прошипел Максимов и врезал ладонью по каске снайпера. Каска сползла на глаза.

– Господин лейтенант, старшой! Меня ветром в соседний квадрат отнесло… Только сейчас свой взвод и нашел…

– Только тебя, мать твою, отнесло!

Максимов снова врезал по каске снайпера, правда, не сильно, скорее для острастки.

– Бронетехника! Бронетехника противника! На девять часов ПТУРы, товсь! РПГ на позиции! – Со стороны базы к десантникам быстро приближалось пять многоколесных машин, вращавших башнями с торчащими из них тонкими стволами автоматических пушек «Бушмайстер».

– «Кадьяк». Хрень, типа нашего БТР, только здоровая очень, – резюмировал ротный, оторвав от глаз бинокль. – Какого черта! Они что, самоубийцы?

Подтверждая слова ротного, с соседней высоты с плоской вершиной по направлению к бронемашинам канадцев полетели один за другим светлячки управляемых ракет.

Первый светлячок угодил в борт «Кадьяка», ползущего на левом фланге. Бронемашина вздрогнула, потеряла управление и покатилась вдоль гряды высот, подставляя еще не тронутый борт под ураганный огонь десантников. За пару минут тяжелый БТР поймал еще пару ПТУР и взорвался с оглушительным грохотом. Такая же судьба постигла еще две бронемашины, пытавшиеся прижать своим огнем десантников к высотам. Остальные, отстрелив дымовые гранаты, стали отступать, скрываясь за пеленой искусственного дыма.