Руслан Мельников - Метро 2033: Из глубин

Стас вспомнил мелкие обломки костей и костяную труху на месте «всплытия» субтеррины. Теперь понятно, что раздавило неизвестного человека или тварь. Или людей. Или тварей. Раздавило – а потом слизнуло с изломанных костей всю плоть.

«Неужели и с нами будет так же?» – промелькнула неприятная мысль.

«Колбаса» неторопливо надвигалась. Слипшиеся черви образовывали сплошную неровную стену со множеством шевелящихся отростков. Как они вообще могли передвигаться все вместе? Наверное, это навсегда останется загадкой.

– Твою мать! – выругался Киря, но как-то неуверенно и жалко.

– Огонь! – рыкнул Гришко.

Полковник и начохр вдавили спусковые крючки. Подземелье заполнил оглушительный грохот. Хорошо, хоть барабанные перепонки защищала плотная противогазная резина. Все-таки два ствола в замкнутом пространстве – это не шутки.

Пули глубоко входили в биомассу, разбрызгивая слизь и ошметки «опарышей», но не наносили большого урона. Казалось, сочащаяся слизью и облепленная разорванными телами червей живая «пробка» даже не замечала, что ее расстреливают.

Фонарные лучи нареза́ли пороховой дым. «Колбаса» ползла. Гришко, Киря и Стас отступали. Дистанция смешная. Но пока было куда отступать, держать ее нетрудно.

Только это пока: скоро они упрутся спинами в завал.

На секунду наступила тишина.

– По центру бей! По центру! – выкрикнул Гришко, меняя магазин в «Кедре».

Киря заменил рожок в РПК.

Теперь два ствола – короткий и длинный – молотили в одно и то же место. Это дало результат: в середине «колбасы» образовалась глубокая, выбитая пулями выемка, из которой слипшимися комьями вываливались куски червей и стекала густая вязкая слизь.

Монолитность червяного построения нарушилась. А от этого, наверное, многое зависело. И без того нескорое продвижение «опарышей» застопорилось. «Колбаса» попыталась зарастить вырубленную очередями дыру. Прогнулась, съежилась. Между червяным комом и изъеденными сводами образовался изрядный зазор.

Магазины полковника и начохра снова опустели.

– Гранаты! – услышал Стас голос Гришко. И сразу же – новый приказ-окрик: – Всем к стене!

Правильно: к ней, родимой! Ребристые бетонные выступы тюбингов, выпиравшие из стен туннеля, укроют от осколков.

Киря метнулся к ближайшему выступу. Полковник прижался к стене за следующим.

Стасу пришлось отбежать далеко назад, чуть ли не к самому завалу-тупику. Выступ, к которому он бросился сначала, оказался полуразрушенным и не смог бы защитить от осколков. Следующий… Тоже ненадежный: сильно изъеден червями.

Третий – сгодится.

– Бросаю! – уже кричал Киря.

Кажется, начохр взмахнул рукой трижды. А может быть, Киря успел быстро, одну за другой, швырнуть четыре гранаты. Вроде бы одна попала во влажную рану-прореху на теле червяной «колбасы». Остальные залетели между белесой массой и источенным червяками потолком.

Съежившись за бетонным выступом, Стас продолжал наблюдать за «колбасой» своим особым зрением. Ну а слышать все можно было и так.

Почти слившиеся друг с другом взрывы фугасно-осколочных гранат в замкнутом пространстве были сродни взрыву ядерного заряда. Даже пальба из двух стволов не шла с этим ни в какое сравнение. И даже противогаз не мог полностью защитить уши. Стасу показалось, будто обычный нормальный слух он потерял навсегда.

«Колбасу» порвало на куски. Во всяком случае, всю ее переднюю часть разнесло полностью. Взрывная волна, прошедшаяся по атакующей червяной колонии, развалила и то, что было сзади.

«Опарышей» разметало и размазало по стенам, полу и сводам туннеля. Завизжали рикошеты осколков. Мимо укрытия Стаса пролетели и ляпнулись об пол бесформенные, сочащиеся слизью комья слипшихся червей – и еще живых, и разорванных. Те, которые могли, отделялись от общего месива и вяло расползались в стороны. Но поодиночке они уже не представляли опасности.

Сверху частыми сухими струйками посыпались земля и бетонная крошка.

Секундная пауза. Тишина. Только шум осыпающегося грунта и шорох червей.

– Есть! – послышался крик Кири, приглушенный противогазом.

И…

– Вперед! – приказ Гришко. – Огонь!

И…

– Твою ж мать! – ругательство Кири, слившееся с добивающими очередями по копошащимся остаткам «колбасы».

А потом…

Видимо, изгрызенный червями и потрескавшийся от времени бетон не выдержал взрыва. А последние очереди стали последней каплей.

Своды туннеля прогнулись. Трещины раздались, будто раздвинувшиеся гермоворота. Стас увидел, как отделяются и падают вниз, словно в замедленной съемке, неровные расколотые пласты бетона. Как обнажается ржавая арматура. Как струйки сыплющейся сверху земли превращаются в сухие пыльные водопады из земляных комьев и гравия.

Потом рухнуло. Все сразу.

Стаса накрыло, свалило, придавило. Засыпало окуляры противогаза и налобный фонарик.

И все. Темнота. Тишина.

Могила…

Как в могиле! Темно, сыро, страшно. Стас даже засомневался: надо ли туда спускаться? Увы, придется. Скоро ночь, а в темное время суток человек становится еще более беззащитным перед мутантами. Здесь же было самое подходящее место для ночлега.

Он находился в самом центре Невьянска под старой полуразрушенной башней с накренившимся массивным четырехгранным основанием и сбитой восьмигранной верхушкой. Проход в проломленном асфальте гостеприимно разевал темный зев. Вот только соваться туда почему-то не очень хотелось.

Это был не случайный провал. Тут явно угадывались следы человеческих рук. Ровные края под вскрытым асфальтом, грубо сбитая деревянная лестница. Возможно, здесь кто-то жил. Вернее, выживал после Войны. Но, наверное, не выжил. Выжившие не бросают открытыми входы в свои убежища.

Выставив перед собой автомат с примотанными изолентой к цевью фонариком и дозиметром, Стас начал спускаться. Лестница под ногами тихонько поскрипывала. Дозиметр лениво пощелкивал. Судя по показаниям прибора, фон был неопасный. Противогаз можно снять. Что Стас с радостью и проделал, едва ступив на пол, засыпанный битым кирпичом.

Темнота под башней почему-то пугала особенно сильно. Казалось, стены подземелья сдвигаются, наваливаются, наплывают, натекают со всех сторон и давят, давят, давят этой проклятой темнотой…

Странно. Никогда раньше Стас не страдал клаустрофобией, а тут вдруг ни с того ни с сего началось… Такое ощущение, будто его прямо здесь и завалило. Или затопило. Или не совсем его и совсем не здесь? Но почему тогда такое неприятное ощущение, будто он сам погребен заживо? Погребен или утоплен. Или и то и другое сразу.

Стас все же заставил себя осмотреть помещение.

Подвал был старый и состоял как минимум из двух ярусов: небольшого, с темными нишами и тесными проходами вдоль стен – верхнего, и более просторного, судя по всему, нижнего. Доступ к нижнему ярусу закрывала толстая ржавая решетка. Тяжелая, но не запертая. В принципе, ее можно поднять и спуститься.