Александр Афанасьев - Россия 2020. Голгофа

Большой, оперативно-тактический Ан-140 сел на ижевском аэродроме ближе к вечеру. Он был переделан в самолет-салон, одновременно перевозящий и небольшую группу высокопоставленных должностных лиц, и три бронированных внедорожника для поездок. На нем не было никаких обозначений, никаких средств связи помимо штатных. Самолет немедленно накрыли брезентом, ангара для самолета такого класса в Ижевске не было. Черные внедорожники вихрем пронеслись по ведущему в аэропорт шоссе, сбавили скорость в черте города, на улице Ленина, напоминающей благодаря речке Карлутке американские горки. Человек, сидевший в первой, головной машине на правом переднем сиденье, жадно всматривался в скрытые вуалью ночи здания, и старые, советского еще времени, и новые двадцатиэтажки, жадно ища признаки беды. И к сожалению, находил их – как вам пластиковое окно, из которого торчит печка-буржуйка?

Генерал-лейтенант госбезопасности, кавалер ордена Мужества Антон Иванович Лиховцев [75]никогда не задумывался о политической карьере. Вообще. Она была ему даже противна – политика. Его отец вернулся из Афганистана на одной ноге, в составе других афганцев защищал Белый дом в девяносто первом – и потом начинал материться, если кто-то когда-то упоминал об этом. Он не просто не надевал положенную ему медаль – забелдоску – с тех пор он вообще никогда не надевал парадку, на которой красовался орден «За службу Родине в Вооруженных силах СССР» третьей степени и орден Красного Знамени. До конца жизни он не смирился с тем, что его обманули, обманом вовлекли в развал великой страны и потом просто бросили, как грязную тряпку. На защиту Белого дома он вышел еще раз, в девяносто третьем – и оттуда живым уже не вернулся. Нет, его не убили. Он просто вернулся домой, лег и умер. Сердце не выдержало.

Лиховцева не взяли в Рязанское воздушно-десантное по непонятным причинам и по тем же непонятным причинам взяли в училище ФПС, Федеральной пограничной службы. Первый свой бой он принял в двухтысячном, когда его десантировали на горном склоне вместе с его людьми. Горный склон был аккурат на границе между никем не признанной Ичкерией и Грузией, и только они, горстка пограничников, с несколькими РПГ в качестве артиллерийской поддержки и хрипящей рацией семьдесят седьмого года выпуска вместо связи встали на пути между озверевшими бандами боевиков и долгожданным Панкисским ущельем в Грузии.

Тогда они выстояли. Голодные, холодные, плохо обученные, они выстояли против боевиков с многолетним опытом войны, а среди уходящих в Грузию были бандеровцы из УНА-УНСО и афганские моджахеды. То, что было два года назад, когда страна начала разваливаться на части, не сравнить, это была небольшая, но профессиональная, пролившая гекалитры пота, расстрелявшая не один десяток миллионов патронов на полигоне армия. Они ведь реально держали границу, даже в Казахстане, несмотря на то, что Таджикистан и Кыргызстан уже пали, пала и Турция [76]. Более того, он точно знал о наличии плана одновременного массового десантирования крупных сил армии и погранвойск ФСБ в Среднюю Азию с целью занятия позиций по бывшей советской границе и активных действий против Халифата. Но вместо этого страна распалась на части, и сейчас собрать ее было несоизмеримо сложнее, чем тогда стоять в горах Чечни под декабрьским холодным ветром.

Он сам никогда не думал о том, что в какой-либо форме примет власть. Просто он оказался единственным генералом ФСБ, который в условиях массовых беспорядков в столице принял сторону протестующих [77]. Он приехал, чтобы написать заявление об отставке, ухода с Кавказа, отстраивания новой границы в степи, которую он обеспечивал, – ему с лихвой хватило. Войска, как оказалось, только ждали приказа, бардак им давно надоел. Вкусивший плодов свободы народ только и ждал сильной руки, но не в виде омоновца в шлеме Микки-Мауса [78], а в виде человека, который может навести порядок. Настоящий, державный порядок, когда все на своих местах и все на своих местах…

Вот только взбаламученная людская пена оседать не желала, ведь проще ранить, чем лечить, и проще озлобиться, чем прийти к добру. Татарстан, Башкирия… гнойная рана на теле страны, нанесенная людьми, которые из благих побуждений дали свободу… и им, видимо, придется, как двадцать лет назад, начинать государственное строительство с того, что подавлять мятеж. Вот только мятежом на сей раз охвачена пятая часть страны, и мятеж уже не где-то на Кавказе, а здесь, у родной Волги. Он сам был из Саратова, это были родные для него места.

Бывшее здание Арсенала, в девяностые перестроенное в резиденцию президента Удмуртии, уже восстановили, правда, серьезно ее не штурмовали, больше пострадало здание правительства на Центральной площади – выгорело дотла. Сейчас в здании, которое являлось частью исторического ансамбля Ижевского гарнизона, разом помещалась вся законодательная и исполнительная власть города и республики. Да еще оставалось место и для введенного в город полка из состава Конвойной дивизии МВД, который выполнял роль охраны и совместно с линейными частями милиции, ополченцами и СОМом поддерживали порядок и прикрывали город Ижевск от вероятного нападения со стороны Вилайята Идель-Урал.

Знаете, где расположены корпуса Ижевского механического завода, крупнейшего оружейного завода в России по объемам выпуска и одного из крупнейших в мире? А почти на окраине города – причем на той его окраине, которая в стороне татарского Агрыза. Чего городить, если во времена царя-батюшки наиболее востроглазые жители Агрыза, присмотревшись, видели кресты Свято-Михайловского собора в центре Ижевска? Ну не рассчитывали советские ответработники из комитета по эвакуации, эвакуируя из Коврова в далекий Ижевск пулеметный завод, что через восемьдесят лет Татарстан станет независимым государством Идель-Урал. Поставили завод на горе, выше станции Ижевск-Товарный, да и все дела…

В здании бывшей «президенции», как называли ее люди, на всех окнах были закрыты стальные, сваренные на заводах ставни. Задернуты и светомаскировочные шторы, как после войны.

Временного главу государства встречали на пороге. Ижевск был город мастеровой, поэтому власть в городе перешла к совету, в котором были выбранные коллективами представители руководства крупнейших заводов республики и бывшие военные. Возглавлял совет генерал Никонов, действующий генерал из Управления специального строительства номер восемь, чей офис был расположен в Ижевске на улице Ломоносова. В отличие от многих других мест в Республиканском совете почти не было военных, кроме самого же генерала Никонова. Его избрали как человека пожилого и порядочного.