Дмитрий Силлов - Кремль 2222. Сталкер

И вдруг желудок парня свело, да так, что он аж скрючился на земле, поросшей сухой, бесцветной травой. Голод! Зверский, мучительный, животный…

«Чушь какая-то, – пронеслось в голове Артема. – Вроде раненым вообще не должно жрать хотеться. А тут – хоть собственную руку за крысособакой дожирай. Хотя… почему собственную?»

Никогда раньше не слышал Артем, чтобы кто-то из людей ел плоть убитого мутанта. Даже в голову такое никому не приходило. Наверно, потому, что не были те люди в такой ситуации – покалеченные в хлам, а рядом – только этот самый дохлый мут и валяется. И жрать охота немыслимо…

В общем, вместо того чтобы самоубиться острым зубом крысособаки, Артем раздвинул черную шерсть на шее твари, вскрыл артерию и припал к ране, урча от удовольствия, словно какой-нибудь нео, дорвавшийся до свежей крови…

Она не была вкусной, эта теплая, солоноватая, маслянистая жидкость, словно сама собой стекающая в желудок, трепещущий от ожидания. Она была необходимой, как необходим воздух утопающему, которого только что вытащили из реки. Нет вкуса у воздуха, как нет его у воды, которая льется в иссохшее горло путника, который сутки блуждал по Зоне с прохудившейся флягой, так и не встретив на своем пути родника. Но нет ничего отраднее глотка воздуха, воды или крови для того, кто не променяет его на все возможные богатства мира, сгоревшего в пламени Последней Войны…

Артем оторвался от раны, только когда почувствовал, что фонтанчик, бьющий прямо в горло, превратился в скудные капли, которые приходится с трудом высасывать, зарываясь всем лицом в вонючую шерсть. Отвалившись от трупа, Артем тяжело упал на спину и уставился в серое небо.

«Словно обожравшаяся болотная пиявка, – невесело хмыкнул он, ощущая приятную тяжесть в животе. – И что это на меня нашло?»

Нога болела, болела рука, но сильнее боли сейчас была сонливость, внезапно охватившая парня. Помнится, отец говорил: нет ничего страшнее, чем оказаться в Зоне раненым, беспомощным, без оружия. Но спать здесь одному, на открытой местности, без огня равносильно смертному приговору.

«А мне-то чего терять? – усмехнулся Артем. – Сожрут – ну и пусть, если оно во сне случится, даже лучше будет».

И, не в силах более сопротивляться накатившей дрёме, парень провалился в сон – темный и глубокий, словно желудок жука-медведя.

Тоннель все же вел на поверхность, где и в самом деле царила ночь.

– До рассвета еще часа четыре, не меньше, – зевнул в кулак Ион.

– Если вы хотеть спать, то я могу караулить, – заявил Колян, недвусмысленно тряхнув своим автоматом, приваренным к огрызку манипулятора.

– Да неплохо было б, – согласился Данила. – Но сначала пожевать чего-нибудь надо на сон грядущий.

– С пожевать неважно, – сказал Ион, доставая из рюкзака две банки тушенки и сухарь. – Это все, что осталось.

– У меня пласт вяленого мяса есть, – произнес Данила, сгребая в кучу сухие ветки, в изобилии валявшиеся возле выхода из тоннеля. Похоже, когда-то выход маскировали, но со временем маскировка высохла и осыпалась, превратившись в идеальное топливо для костра.

– А я есть давать спирт, если надо, – проговорил Колян, недвусмысленно погудев микролифтом.

– Не надо, – покачал головой Данила. – С рассветом свежая голова потребуется. До Кремля дорога неблизкая и небезопасная. Вот дойдем до дома, тогда и расслабляться будем.

Перекусив на скорую руку, Данила с Ионом легли спать прямо на голой земле, подложив под головы рюкзаки. Ион поворчал немного, мол, не стоит башку-то пристраивать на мешок с радиоактивным шамиритом, на что Данила лишь улыбнулся и показал какую-то деревяшку.

– Дозиметр, – пояснил он. – Показывает, когда опасно для здоровья, когда нет. Сейчас неопасно.

Ион буркнул что-то вроде: «Что дружиннику неопасно, то обычному человеку – смерть», – но Данила не расслышал. Он спал…

…Разбудил его не слабый солнечный лучик, запутавшийся в ресницах, а дикий вопль серва, резанувший по ушам, словно древняя механическая пила, которую изредка применяют в Кремле для разделки панцирей дохлых биороботов.

– Зомби! Всем вставать!! Зомби!!!

Привычный ко всему Данила, еще не проснувшись окончательно, ушел в перекат подальше от костра, на середине движения выхватив из-за пояса длинноствольный кремневый пистоль, который таскал с собой и как память о доме, и как оружие последнего шанса. Конечно, многозарядные пистоли и фузеи штука замечательная, но, когда кончаются патроны, и старинный друг пригодиться может. Взвести курок, сдвинуть крышку полки – дело одного мгновения. Заодно определяемся, куда палить будем. Скорее всего, в фигуру, что, покачиваясь, лезет из черного зева тоннеля, еще неважно различимого в предрассветном тумане. Но почему Колян не стреляет, лишь ревет, словно сбесившийся нео:

– Зомби!!! Это зомби!!!

«Откуда зомби? Почему зомби?» – металось в голове Данилы. Мертвых деревьев, живущих как паразиты в основном за счет поглощения энергии Полей Смерти, вокруг не наблюдалось. Мерзкие, кстати, растения – могут обхватить ветвями зазевавшегося путника и выпить кровь. Но это у нас и кусты могут, явление привычное. О чем тогда так надрывается серв?

Правда, через мгновение до полусонного дружинника дошло. Вспомнилось. В древности «зомби» называли сказочных живых мертвецов, которые гонялись за живыми и жрали их почем зря. Странные персонажи. Если ходит и жрет, значит, уже не мертвый. Значит, живой, только живущий по-другому, не так, как обычный человек. Таких у нас здесь на каждом шагу море – что не мутант, то иной, хоть и человекообразный. Но серв вроде никого из них раньше не боялся, наоборот, крошил почем зря. Чего ж он сейчас пятится от фигуры, копошащейся в тумане, будто оживший «Маунтин А14» увидел?

Правда, еще через мгновение Данила и сам опешил. Настолько, что пистоль опустил и рот открыл от удивления.

Из тумана к ним неуверенной походкой шел… Шерстяной. Глаза белые, передние лапы вытянуты вперед, сам трясется, шатается… но идет! Данилу заметил – и завыл жутко, протяжно, аж до косточек пробрало…

– Великий Механик… – раздался над ухом Данилы тихий шепот Иона. – Зомби… Оживший мертвец пришел забрать души тех, кто его не похоронил… Я читал в детстве – если стрелять, то только в голову…

– Отдайте… мой… шамирит!..

Хриплый вопль вырвался из груди ходячего мертвеца. До его протянутых вперед лап с обломанными когтями оставалось не более десяти метров…

Данила закусил губу, приподнялся, вскинул пистоль… Справа щелкнул переводчик огня – это вскинул свой автомат Ион.

– Охренели, что ли? Пошутил я, пошутил…

Глазные яблоки Шерстяного провернулись вниз, явив из-под верхних век черные точки зрачков. Пасть, с которой только что капала пена, расплылась в знакомой ухмылке.