Вадим Громов - Искалеченный мир

Очкарик отвёл взгляд от окна, посмотрел на Лихо. Улыбнулся.

— Принял.

— Вот и ладушки! А то я уже отчаялась встретить толкача индульгенций, чтобы хоть как-то балласт с души откантовать. Пришлось с тобой напрямую объясняться. И не могу сказать, что меня это жутко ущемило. Только ты не обращай внимания, это у меня остаточное вылезает. Со временем исправлюсь, клянусь своим натуральным цветом волос. Ты, кстати, карту вдумчиво изучил? Доставать больше не придётся?

— Не придётся. — Книжник отрицательно помотал головой. — Маршрут проложен.

— Мы помчимся, мы поедем… — пропела Лихо, тихонько преодолевая довольно гнусную по своим характеристикам трещину, расположившуюся посреди дороги. — Ждут бурятские медведи…

— Может, без остановки? — предложил Алмаз. — Будем за «баранкой» меняться. Горючки по возможности добудем — места ещё не скоро пойдут совсем уж необитаемые. И ласточкой до финиша. Если повезёт, конечно же. По-моему — не самый убогий вариант…

— Отличный, Алмазик, — согласно кивнула Лихо. — Только, я думаю, надо всё-таки сделать остановочку в Нижнем. На историческом наследии, конечно же, паскудить не будем — это я пошутила в меру своей испорченности. А вот привести себя в порядок в относительно цивилизованных местах: бельишко простирнуть, горячего на зуб кинуть…

— Да уж точно, — поддакнул Шатун. — Третий день уже как беспризорники — не помыться толком. Голосую «за». На ночку притормозить можно будет, авось ничего страшного не стрясётся.

— Ладно-ладно — сдаюсь! — Алмаз шутливо поднял руки вверх. — Просто у нас в последнее время не жизнь, а сплошной адреналин. Начинаешь забывать про банальные житейские радости. Остановимся, передохнём, приведём себя в порядок. Если, конечно же, Нижний на месте, а не провалился в тартарары, повинуясь пошлой фантазии Сдвига, получившего второе дыхание.

— Вот и ладненько, — сказала Лихо. — Судя по молчанию Книжника, он никоим образом не думает отрываться от коллектива. И это правильно.

Очкарик улыбнулся и неопределённо пожал плечами.

— Только не надо многозначительное личико делать, я тебя умоляю, — усмехнулась блондинка. — Я как никто другой понимаю, что тебе невероятно хочется бежать впереди паровоза. Расскажи-ка лучше нам, что там Герман говорил про тёмные места. Как там их кличут? — «чёртова душегубка», кажется… Давай, расставь акценты, должны же мы знать, в какую кучу предстоит вляпаться и насколько неароматно от неё может разить.

— Да я не так уж и много знаю, если честно, — замялся Книжник. — Только то, что Герман рассказывал. Тут кусочек, там эпизод. Подробно не успел выведать.

— И засмущался наш Книжник, и начал лепить из себя человека, которому дали зубочистку и вибратор, велев с их помощью построить дворец культуры и спорта. И ведь, что самое интересное — он может это сделать… — вздохнула Лихо. — Рассказывай, что знаешь. Я же не прошу у тебя про каждый квадратный сантиметр этих территорий отчитываться. Смущаться и отнекиваться будешь, когда вся прекрасная половина человечества начнёт смотреть на тебя полными обожания взглядами. Ещё бы! — сам Книжник, Великий и Несгибаемый. Человек, укротивший Сдвиг. А чтобы на тебя так глядели, надо сейчас перестать валять ваньку и вдумчиво поведать боевым товарищам, что ты знаешь про это паскудство, которое нам может выпасть. Давай тарахти. Аудитория уже внимает.

— Если допустить, что мы не отклонимся от заданного маршрута, — начал Книжник, солидно поправив очочки, — то нам стопроцентно придётся пройти через зону с обиходным названием «Зайти — не выйти». Немного погодя мы самым краешком можем задеть «Чёртов заповедник», но если дать невеликий крюк, то этого вполне можно избежать. «Душегубка» вообще лежит в значительном отдалении от нашего пути, и думаю, что на ней не стоит заострять своё внимание.

— Давай ты предоставишь другим решать, на чём заострять внимание, а на чём его можно затупить, — жестяным тоном сказала Лихо. — Рассказывай всё. За полноту информации я могу не беспокоиться. Но предупреждаю — если вдруг на протяжении всей нашей сугубо развлекательной поездочки я узнаю, что ты о чём-то промолчал, по каким-то причинам посчитав это недостойным нашего внимания… Вникаешь, чем чревато?

— Да понял, — виновато сказал Книжник. — Расскажу всё.

— Вот и умница. Продолжай.

— Тогда «Душегубка»… Территория занимает примерно сто пятьдесят квадратных километров в районе Нижневартовска, эдакой «колбасой» растянувшись по берегу Оби. На ней в основном преобладают аномалии, воздействующие на человеческую психику и подсознание. Особенность «Душегубки» заключается в том, что аномалий этих там — одна на одной сидит и ещё одной задницу подтирает. И самое интересное, что активны они постоянно. Без перебоев. Знаток рассказывал, что у него знакомый возле «Душегубки» прожил около года, пытаясь нащупать проход. Облазил вокруг неё всё. Просто так — ради интереса. Не получилось. Нету там никакой лазейки, даже самой крохотной. Ещё одна многозначительная деталька — кроме аномалий, не водится там никакой живности. Даже «клякс». Про «Душегубку», в принципе, всё…

— Ясненько… — протянул Алмаз. — Ясненько то, что заходить туда не рекомендуется ни под каким градусом. Выйдешь в напрочь помрачённом сознании, и будет вечно казаться, что при коллективном распитии лично тебе — постоянно недоливают. А может быть, и ещё чего похуже…

— Да. Книжника послушаешь — и жалеешь, что у Ашота подгузников не оказалось, — с грустной иронией поддержала его Лихо. — А то чувствую я, что тянет меня описаться, причём со страшной силой. Предполагала я, что «Душегубкой» эту зону назвали не по причине того, что там имеются развалины старого сортира. По которым в полнолуние носится призрак некогда утопшего в нём индюка. Но чтобы всё так запущено… Я начинаю скучать по Тихолесью, с его не буйными и почти образцово ведущими себя «пешеходами».

— Но мы вряд ли будем в тех местах, — робко вставил Книжник. — Очень уж большой крюк делать придётся. Сомневаюсь я.

— Сомневается он, — хмыкнула Лихо. — А ты не сомневайся. Предполагай, что может случиться всё. Правила поменялись, Книжник. Забыл, какая гнусная канитель за последние дни стряслась? Вот то-то же. Только не думай, что мы тут, кроме тебя, все такие бесстрашные. И что очко у нас ещё при рождении заштопали суровыми нитками, чтобы никогда не играло. Это я так рассуждаю, чтобы встряхнуться маленько. Если рассуждать трезво — наша житуха в Суровцах была «не бей лежачего». А теперь нам предстоит в сжатые сроки проникнуться и осознать. Чем быстрее мы это сделаем — тем лучше. Нельзя играть в новые игры по старым правилам. Понял? Давай, пугай дальше. У тебя это великолепно получается.