Виталий Абоян - Соколиная охота

– Бублик, ты чего приплелся сюда? – конвоир попытался выяснить правду у недоразвитого увальня.

– Дык, купаться хотели, – честно ответил тот. – Гамми же тебе сказал.

Садех тяжело вздохнул, а Гамми усмехнулся. А что ты хотел, родной?

– Вперед, пошли, – скомандовал Садех. – Только без выкрутасов. Идем ровно и не дергаемся.

Склон, ведущий к морю, оказался довольно крутым. Но, к сожалению Гамми, это был не песок, осыпающийся при каждом шаге, а плотная ссохшаяся земля, поросшая редкой и чахлой травкой. Ждать, что Садех, потеряв равновесие, рано или поздно утратит контроль над своими пленниками, не приходилось. Кроме того, бандит благоразумно поставил Бублика первым, так, чтобы на пути к нему здоровяку пришлось бы обогнуть Гамми.

Моралес так и не сменил позу, продолжая стоять, опершись задницей на борт катера. В левой руке он держал какие-то документы, скорее всего, удостоверения захваченных в плен моряков. В опущенной вниз правой – чернел «дыродел».

Когда Садех с пленниками подошел к катерам на расстояние метров пяти, Моралес, не поворачивая головы, неспешно поднял руку с «дыроделом» и дважды нажал на курок. Мерный шум прибоя расколол грохот выстрела, чайки, копошившиеся в прибрежном мусоре, резко взмыли в небо, а Бублик с двумя багровыми кругами на груди медленно осел на землю. Раны казались огромными – кровь толчками вырывалась из рваных дыр, заливая затертую арестантскую робу.

– За что?! – вырвалось у Гамми. Он не собирался ничего говорить Моралесу, тем более по этому поводу, но слова вырвались сами – он привык к Бублику за эти годы, мир праху его.

Моралес наконец отклеился от катера, его брови взлетели вверх в удивлении.

– А ты не знаешь? Заключенный номер ноль-шесть-семь-два осужден за зверское убийство четырех человек, – продекламировал он. – Он их разорвал голыми руками. На части разорвал. Это не метафора, разорвал живых людей, потому что они мешали ему обчистить какую-то мелкую лавку. А ты спрашиваешь – за что. Вот теперь он исправился. Уберите это отсюда, – приказал он своим головорезам.

– А вот ты, Гамми, наверное, еще пригодишься, – продолжил разговор Моралес. – И уж постарайся меня не разочаровать, не сделаться бесполезным балластом.

Их повязали, как слепых щенят. Просто пришли и взяли тепленьких. Али, сидевший в охранении, получил прикладом по затылку. Даже пикнуть не успел, свалился мешком на песок. Остальных растолкали, сразу дав понять, что ружья и «дыродел» заряжены, и шутить с оружием никто не намерен.

Вдвойне обидно, когда тебя держат на прицеле пятеро отощавших доходяг, припершихся незнамо откуда с допотопным оружием, а в катере, стоящем всего в десятке метров, лежит «ревун», способный разнести эту непонятную свору в мелкорубленый фарш. Не ожидали они здесь никого встретить, берег казался пустынным. Вот и расслабились.

Предводителем у шайки бандитов был невысокий коренастый мужчина, самый крепкий на вид. Волосы – желтый жесткий, словно щетка, ежик – пострижены не ровно, будто их не стригли, а обрезали ножом. Может, так оно и было. Затертая выцветшая майка, пыльные, местами порванные джинсы и довольно хорошие, но тоже очень пыльные ботинки армейского образца. И «дыродел» в руках. Оружием главарь владел уверенно. Он не целился без нужды, не размахивал пистолетом, стараясь произвести максимум театрального эффекта. Его движения были сдержанны и аккуратны – ничего лишнего. Поднял руку, нажал на курок – мертвое тело здоровяка, пришедшего пять минут назад из пустыни, с глухим стуком шлепнулось на землю – и опустил оружие. Он «дыроделом» пользовался, а не играл им.

Лицо главаря, хмурое, желваки непрестанно перекатываются, выражало такое внутреннее напряжение, что можно было смело записывать его в потенциальные язвенники.

Куцев немного приподнял голову и смотрел. Смерть вновь прибывшего бугая его не тронула – он не знал, кто эти люди, что они здесь делают. Ему было глубоко наплевать на их внутренние разборки. За свою жизнь Куцев повидал много смертей, вспоминать об этом не хотелось, но… Одной больше, одной меньше – что это меняло?

– Зачем вы пришвартовались здесь? – спросил главарь. Остальные бандиты называли его «босс» или «Моралес». Второе, видимо, было именем.

Мустафа стоял на коленях с поднятыми руками. Моралес стоял напротив, облокотившись о борт катера, и смотрел куда-то вдаль, в пустыню, так и ни разу не повернув головы в сторону капитана.

– Потек реактор, – объяснял Мустафа. – На судне растет радиация, двигатель не работает.

– Почему не дали SOS?

Интересно, он издевается или и впрямь не понимает причины?

Хопкинс-Джани вздохнул. Он уже пытался объяснить Моралесу, еще до того, как появились эти двое из пустыни.

– Там стоит танкер, груженный нефтью, – сказал он.

При слове «нефть» главарь не выказал никакой реакции. Он что же, не понимает, какое богатство вдруг свалилось к нему с неба? Да нет, на дурака он, вроде бы не похож.

– А здесь – Африка, – столь же коротко привел свой резон Моралес.

И тут Куцев наконец понял, в чем дело. Ну, конечно же! Африка! Вернее, не просто Африка: «Африка», страшная тюрьма, куда отправлялись особо провинившиеся перед Анклавами. Как он сразу не заметил – у всех на лбах красовались четкие, хоть и плохо различимые из-за крайней загорелости кожи, татуировки с четырехзначным числом – личный номер заключенного – и штрихкодом. Ярлыка не было только у Моралеса. Он из работников тюрьмы? Тогда, как остался жив?

По всему выходило, что с местом швартовки они ошиблись. Хотя выбирать не приходилось. Виктор об «Африке» знал мало, гражданам государств не грозила перспектива закончить здесь свои дни. У государств хватало собственных страшилок. Но «Африка» располагалась в пустынном, окруженном старыми особо никому не нужными карьерами месте. До городов, которые надеялись найти застрявшие здесь моряки, было далеко.

Куцев подумал, о том, что эти люди жили в здешних суровых краях почти два года. Без снабжения, не зная ничего о том, что случилось в мире. Как же они выжили? Виктор понял, что знать эти подробности ему совершенно не хочется.

– Ваш танкер может уйти отсюда? – спросил Моралес. Скорее всего, он сам понимал, что вопрос бессмысленный. Но Куцев видел: каждое движение главаря, каждый жест и интонация говорили об одном – Моралес был готов на все, лишь бы выбраться из пустыни.

– Нет, – коротко ответил Мустафа.

И так было ясно, что при возможности иного ответа капитана делать им здесь, на берегу, нечего.

– Возможность ремонта?

– Реактор заглушен. Полностью. Других источников энергии на судне нет.

– А нефть?

– Нефть есть, – с ехидцей ответил капитан, – но нет дизеля. Электродвигатели на нефти не заработают, сколько бы она ни стоила.