Андрей Гребенщиков - Обитель снов

Наконец Ник добрался до массивной двери, сшитой из нескольких железных листов. У финишной черты облегченно выдохнул, похвалил себя за ловкость да исключительные эквилибристские навыки и полез в нагрудный карман рубашки за ключом. Когда пальцы нащупали пустоту, а память услужливо подсказала, что искомый предмет остался в рабочей рубашке, тишину разрезал отчаянно непотребный крик.

Прооравшись от души и выматерившись всласть – неудобная одежда, доставшаяся от предков, собственная дырявая память, а также дядины причуды – все было обложено трехэтажным ненормативом с головы до ног, – несчастный юноша двинулся в обратный путь… Ник вскипал от ярости, которую никуда не мог выплеснуть – костюм не тронешь, дядю тоже, а срывать злость на себе – так он и без того нынче пострадавший.

В опустевшем магазине царил полумрак. Свет со станции хоть и проникал сюда через щели в закрытых ставнях, но робко, почти деликатно, лишь намеками и осторожными, неуверенными штрихами выделяя из темноты громоздкие силуэты витрин, прилавков, полок. Ник, лавируя между хорошо знакомыми препятствиями, торопливо промчался по торговому залу прямиком к сейфу, где хранились запасные ключи. Рисковать лишний раз и искать забытый ключ в подсобке, щедро набитой самым разнообразным костюмонебезопасным хламом, он благоразумно не стал.

Со второго раза набрал на сейфовой дверке правильную комбинацию – при первой попытке немного поспешил, да и трясущиеся руки подвели – замок негромко, но смачно щелкнул, открывая доступ к святая святых. Дальше хуже, внутрь несгораемого шкафа не проникал ни один даже самый слабенький лучик станционного «солнца», пришлось действовать на ощупь. Ник щелкнул зажигалкой, синевато-красный огонек, болезненно ударив по глазам, – те только-только привыкли к темноте, – выхватил на несколько коротких секунд содержимое несгораемого шкафа. Нижнее отделение: документы и патроны. Верхнее: на переднем плане доисторический алкоголь в количестве двух бутылок – недавно опробованный вискарь и обойденный вниманием коньяк, за ними – всякая всячина. Где-то в этих залежах и прятался заветный ключик, если в очередной раз не лукавит дырявая память.

Ник просунул руку меж емкостей с алкоголем, одними пальцами прощупал всячину. Ничего похожего на ключ. Свободной конечностью почесал в затылке, однако «непрямой массаж мозга» новых откровений не принес – искомый предмет, будь он неладен, должен лежать на верхней полке, это точно! Ну, почти точно…

Фонарик бы… Только возвращаться за ним в генераторную не хотелось совершенно. Фигаро тут, Фигаро там, блин! Сколько ж можно носиться туда-сюда?!

Очень несвоевременно на ум пришла Ольга. Наверное, сидит сейчас перед закрытой дверью – другой дверью, той, что ведет в квартиру из межстанционного туннеля, – и проклинает его на все лады. В гневе дядина любимица ой как страшна! Настоящая валькирия!

Ник очень живо представил себе эту грозную воительницу из мифов. Правда, в его фантазиях она носила соблазнительно короткую, весьма условную юбочку и… и на этом все одеяния боевой дамы полностью исчерпывались. Меч и крохотная тиара не в счет. Видение подстегнуло юношу – разве можно заставлять ждать легендарных существ, наделенных столь выдающимися… хмм… достоинствами?!

Теперь он рылся во всячине гораздо увереннее, даже напористей. Старые монеты, кольца, браслеты, еще какие-то железки. Нет, все не то! Ник в сердцах саданул ладонью по полке и тут же коротко вскрикнул – в подушечку безымянного пальца впилось что-то острое. Он резко отдернул руку, при этом локтем задев одну из бутылок. Коньяк, мать его так!

Драгоценный сосуд качнулся из стороны в сторону, будто решая, какую из возможностей предпочесть – бесславно завалиться вглубь сейфа или же отправиться в героический полет до земли, – замер на миг над пропастью и затем очень-очень медленно устремился вниз, к своей и Ника погибели. Ничего этого в темноте юноша видеть не мог, за него постарались богатая, не в меру развитая фантазия да обострившийся от бескрайнего ужаса слух. Потрясенный рассудок погрузился в глубочайший ступор, но тело сработало само, на одних рефлексах. Ник бросился наперерез своей безрадостной судьбе, облаченной в хрупкую форму из стекла, и с глухим стуком приземлился спиной на каменный пол, так что захрустели ребра, а в глазах заплясали огоньки, но, невзирая на вспыхнувшую боль, выкинул руки навстречу падающему коньяку.

Бутылку он не поймал. Она прошла всего в нескольких сантиметрах от его ладоней и с издевательским «шлеп!» врезалась ему в незащищенный пах. Прежде чем сложиться пополам и заорать от дикой, нестерпимой боли, Ник сумел ухватиться за горлышко членовредительского снаряда и рвануть его подальше от немилосердной земли.

Так и лежал несколько невыносимо долгих минут: свернувшись в позе эмбриона, завывая и постанывая, но продолжая держать над собой спасенный «напиток древних». Величайшее сокровище, за утерю которого полагалось… вряд ли что-то меньшее, чем за порчу треклятого костюма. Костюма!!!

Ник в одно мгновение оказался на ногах, совершенно забыв о только что перенесенных страданиях. Отбитое достоинство – это одно, ́ а костюм – совершенное иное. Секунду назад он корчился на грязном, вонючем полу в «Армани » ! А до этого спикировал на землю, со всей дури приложившись все тем же Армани о неровный, шероховатый бетон. Что у него сейчас на спине – лоскутки от пиджака? Одна большая дыра или рваные борозды? Есть ли надежда на чудо?

Правая рука до сих пор судорожно сжимала бутылку. Юноша машинально откупорил коньяк и сделал большой глоток, зарплат сразу на пять-шесть.

– Твою мать!..

Приятное тепло разлилось по израненному телу – пусть болело абсолютно все, начиная с тестикул и заканчивая душой, но алкоголь, как ни странно, подействовал отрезвляюще. Голова очистилась, нервные окончания ненадолго затихли, прекратив нескончаемую истерику. Костюм нужно было срочно осмотреть, но не здесь, в условиях недостаточного освещения, а желательно у зеркала при ярком сиянии софитов. При отсутствии таковых – хотя бы ламп накаливания. Таким образом, организму Ника надлежало срочно прибыть в квартиру, где большинство из поставленных условий исправно выполнялось.

Он вернул бутылку с оставшимся содержимым в сейф и, не предпринимая новых поисков, запер его со всевозможной тщательностью. Затем, стянув с себя штаны, пиджак (на ощупь дыр и прорех не обнаружилось) и рубашку, в одних трусах и ботинках проследовал в подсобку, где повесил все дорогостоящее добро на вешалку. В голом виде, не боясь повредить костюм (а на царапины и ссадины, остающиеся от неаккуратного контакта с наваленным здесь хламом, просто не обращая внимания), он добрался до шкафчика с рабочей одеждой и без каких-либо проблем обнаружил там заветный ключик от дома. Необходимый инвентарь для путешествия был собран: вешалка с костюмом в одной руке, ключ от квартиры зажат в зубах, вторая же рука освобождена от поклажи – ей предстояло поработать «зондом».