Сергей Анисимов - За день до послезавтра

— Мы — это кто? — поинтересовались сбоку. Он даже не стал оглядываться, чтобы посмотреть, кому принадлежит голос.

— Да мы все, — глухо объяснил он, удивляясь, что кто-то мог это еще не понять. — Русские.

— Вот уж не предполагал, что мне придется услышать такое! — Вице-президент был действительно искренне поражен и не собирался этого скрывать. До сегодняшнего дня он считал, что неуступчивость германского кабинета обусловлена лишь одним — стремлением заполучить кусок побольше в будущем победном пироге. Именно поэтому, в глубине души ничего против столь разумного подхода не имея, он принял приглашение на личную встречу. Аналитики Белого дома были полностью согласны с его предположениями, тем более основанными на их собственном анализе, и после обсуждения с президентом был подобран целый спектр уступок и льгот, на которые США были готовы пойти. Без бундесвера и люфтваффе в ближайшие годы абсолютно точно не обойтись, и это стоило любых денег и любых поблажек. Но теперь вдруг оказывается, что Меркель и Рёслер на самом деле не хотят участвовать в умиротворении зарвавшихся и возомнивших о себе Бог ведает что соседей по континенту, — и вот это было неожиданным и странным.

— Я вырос на книгах Руделя и Меллентина, — сказал он почти с гневом. — Мне и в голову не могло прийти, что германский народ выродился в трусов и…

Филипп Рёслер встретился с вице-президентом США глазами, и при этом неожиданно оказалось, что, несмотря на рост и происхождение, на труса он не похож совершенно, — поэтому Байден замолчал. Профессиональный политик, дипломированный врач и экономист, действующий вице-канцлер Германии не нуждался в переводчике, чтобы понять сказанное правильно. Но при всем этом иметь переводчика в настолько важном разговоре было необходимо, и он потратил еще минуту, прежде чем кивнул, окончательно удостоверившись в том, что расслышал американца верно.

— Хорошо, Джозеф, — сказал он, поднимаясь. — Пойдемте со мной. Мне нужно вам кое-что показать прямо сейчас.

Ехать пришлось минут сорок, потому что полиция не успела расчистить улицы столицы от толп народа. Было воскресенье — с ясной погодой, но слишком теплое, чтобы кататься на лыжах где-нибудь в дальних пригородах Берлина, и еще слишком холодное, чтобы ехать на пикники. Поэтому город и был полон праздношатающихся людей.

В машине Джозеф Байден несколько раз пытался завести разговор, все более и более раздражаясь на идиота-вьетнамца, забравшегося в неполные 40 лет на такой высокий пост и теперь пытающегося играть с ним в какие-то свои игры. Вместо того чтобы сделать все так, как требуют интересы мирового сообщества. Но Рёслер молчал, глядя куда-то в пространство перед собой. Это было настолько оскорбительно, что вице-президент США поклялся себе, что вне зависимости от того, чем закончатся эти нужные, но принявшие какой-то неожиданно бредовый оборот переговоры, на следующих выборах кандидатура Рёслера вызовет уже только недоумение.

— Это здесь.

Кортеж лимузинов остановился на маленькой площади аккуратной немецкой деревушки, с установленной прямо в ее центре некрупной конной статуей какого-то германского принца с саблей в воздетой руке. Сорок минут от занятого правительственными учреждениями района Берлина на хорошей скорости — фактически это была даже не деревня, а просто спальный район для небедных клерков и «белых воротничков» из столичных учреждений.

Вице-канцлер и вице-президент вышли из лимузина, окруженные редким кольцом телохранителей. Несколько туристов и местных жителей, остановившихся при появлении на площади увенчанных флажками представительских «Ауди», защелкали фотокамерами, и Байден, так и не понимая происходящего, машинально помахал им рукой.

— Это деревня Каппесдорф, — негромко произнес Филипп Рёслер. — Вы знаете, я родился не в Германии. Но когда мне было 12 или 13 лет, я провел в этом месте лето, и кое-что, что я увидел, я запомнил на всю жизнь. Вам это тоже стоит увидеть.

Они прошли по вытертым булыжникам в дальний край площади, где под флагштоком с вяло обвисшим германским триколором стояла врытая в землю широкая диабазовая плита. Телохранители придержали туристов, и вокруг образовалось около десятка ярдов пустоты. «Возложение венков? — смутно подумал Байден. — Почему сейчас?»

Вице-канцлер указал перед собой рукой, и вице-президент США опустил взгляд с флага на то, что ему показывали.

— Сейчас здесь живет около шестнадцати тысяч человек, — негромко сказал Рёслер. — В сороковые годы здесь жило тысячи полторы максимум.

Джозеф Байден посмотрел на него, потом снова перевел взгляд на плиту. Фамилий на полированном диабазе было много: по крайней мере, сотни две.

— Это только военные, — произнес вице-канцлер еще до того, как он успел задать вопрос. — В Каппесдорфе не было боев. И ни ваши, ни британские бомбардировщики не сожгли ее в своих налетах — жителям повезло. Просто смотрите.

Миллер

Миллер

Милеер

Маннергхайм

Маннергхайм

Мароон…

Байден, морщась от неудовольствия, заставил себя посмотреть на длинный ряд ничего ему не говорящих имен.

Правее — столбик с географическими названиями.

U-298, Атлантика

Россия

Россия

Россия

Украина

Африка

Россия, 1941

Норвегия

Россия

Россия, деревня Сельтцо

Россия

Украина

Россия, умер в плену 1945

Украина

Белоруссия, Минск

Россия

Польша, 1944

Россия, деревня Конура

Оборона Кенигсберга

Белоруссия

Сицилия, 1943

Польша, 1944

Россия

Восточная Пруссия, 1944

Россия

Берлин

Россия

Россия…

— Немцы никогда не были трусами, — глухо сказал Рёслер сбоку, увидев, что вице-президент США отвел глаза от черной стены. — Но мы, немцы, слишком хорошо знаем, кто на самом деле выиграл Вторую мировую войну в Европе. Поверьте мне на слово, мистер Байден, ее выиграли не вы… — и после паузы: — Я служил в бундесвере. Я отвечаю за свои слова.

Обратно они ехали в таком же молчании, как и в направлении этой дурацкой деревни, с дурацким даже для европейцев названием. Потерянное время. Хотя, может, конечно, и не совсем потерянное. Скосив глаза, Байден коротко осмотрел профиль соседа, облокотившегося на обитую качественной кожей спинку сиденья бронированного автомобиля. Спокоен, скотина… Добился своего — вывел его из себя, и теперь сидит довольный и по-азиатски спокойный. Объяснил…

Сам ничего не выразив лицом, контролирующий свои эмоции и мимику с эффективностью компьютера, вице-президент США продолжал размышлять. Дышал он при этом глубоко и спокойно, как во время послеобеденного отдыха в выходные — редкие, уже почти окончательно исчезнувшие из его расписания.