Сергей Анисимов - За день до послезавтра

— Ну извини, — сказал он после затянувшейся паузы, которую парень почему-то не стал прерывать. — Задумался на ходу. Не слишком ушиб?

— Ничего, — ответил ему парень. — И ты тоже… Типа, извини…

Он не договорил фразу, явно сам удивленный вырвавшимися словами. Не теми, первыми, — а сказанными теперь. Вид у него, во всяком случае, был несколько ошарашенный. Теперь парень разглядывал его почти так же внимательно и спокойно, — хотя и пользуясь преимуществом лишних 5–6 сантиметров роста. Разница в объеме верхней одежды сглаживала нехватку килограммов мышечной ткани, а несомненное различие в возрасте — на несколько лет не в его пользу, — вообще упрощало ситуацию. Во всяком случае, так Николаю показалось. С год или полтора назад он проверил бы встреченного человека взглядом — как бы глупо ни звучало словесное описание того образа, который регулярно вставал у него перед глазами. Мысленно воткнуть в человека штык, мысленно выдернуть его и неторопливо посмотреть на острие: что там окажется? Не сопровождаемая ни единым словом, такая последовательность мелькающих в его зрачках образов действовала на некоторых людей как удар — они осекались и начинали вдруг очень сильно торопиться по своим делам. Но сейчас самоконтроля вполне хватило, чтобы даже не начинать формулировать про себя привычную мысль, и Николая это искренне порадовало. Все-таки контролировать себя он научился как следует.

— Неважно.

— Да. Как и почти все в этой жизни.

Парень развернулся и, не произнеся больше ни единого слова, пошел куда-то по своим делам. На недостаточно освещенной улице его фигура почти сразу же превратилась в бесформенный черный силуэт, но то, что ему в своей курточке холодно, — это было видно невооруженным глазом еще секунд двадцать.

Теперь уже сам Николай стоял на месте в состоянии «оцепенеть от изумления». Тон и слова парня настолько точно совпали с его собственным стилем и манерой общения, что его буквально передернуло. Это было как увидеть себя в зеркале в каком-то темном коридоре: причем увидеть чужим, неправильным — с чужим лицом, в незнакомой одежде. Так бывает во сне, конечно, но ему сны вообще снились очень редко. То ли недостаток фантазии, то ли избыток впечатлений в реальной жизни.

— Привет, — сказал он сам себе вслух, хотя и вполголоса, чтобы не шокировать изредка попадающих еще в поле зрения прохожих. — Приехал. Глюки встречают на улице и зовут за собой. Куда, интересно?

Подумав с секунду над собственным вопросом, он двинулся за парнем, но тот, как оказалось, уже куда-то свернул: или в один из подъездов в ближайших нескольких домах, или в открывающийся на очередную номерную «линию» Васильевского острова провал двора. Это снова заставило Николая остановится, но в этот раз ему хватило буквально секунды, чтобы заставить себя улыбнуться и двинуться дальше. Произошедший эпизод, приди ему в голову фантазия описать таковой на бумаге, заставил бы любого психолога прыгать от радости. Старина Фрейд вывел бы из его размышлений и мгновенных смазанных интерпретаций такой клубок, что грядущим поколениям студентов осталось бы только удивленно хрюкать, зазубривая формулировки. К счастью, Николай считал психологию (за редкими исключениями, вроде прикладной криминальной) лженаукой, а графоманией сроду не баловался. В результате его диагноз оказался нераскрытым и должен будет умереть вместе с ним…

Шагая, последней мысли он улыбнулся совсем уже спокойно. Парень отлично подошел бы «Юркам», — такое впечатление почему-то создалось у него за секунду. Но не сложилось и вряд ли теперь сложится. Дважды встретить одного и того же человека вне привычного круга общения было в Петербурге проблематично. Здесь проживает 4,5 миллиона человек — как во всей Норвегии. С пригородами Питер превосходил по населению Финляндию, а со всей Ленинградской областью почти дотягивал до Швеции. Впрочем, и в Швеции, и в Петербурге последние годы наблюдался какой-то безумный всплеск рождаемости. Во всяком случае, выбравшие десяток лет назад акушерский поток однокурсники приходили на до сих пор относительно регулярные встречи с друзьями, едва волоча ноги от усталости, а ездили уже почти сплошь на «Ауди». Забавно, правда? Зайдешь в Сеть или найдешь по старому, но отлично принимающему далекие станции всеволновому «Суперу»-JVC какой-нибудь политический комментарий на злобу дня на выученном в свое время языке — так в России народ сплошь с подвыванием стонет под гнетом тирании. И только и ждет парламентских выборов (сфальсифицированных, несомненно, уже сейчас, за год до их фактического проведения), чтобы наконец-то выразить свою волю клике Путина и Медведева, образно выражаясь, зажимающей ему, народу, разинутый в гневе рот. А выключишь компьютер и выйдешь на улицу пораньше — сплошной детский визг и карабкающиеся на коляски-«зонтики» соплюшки в комбинезончиках «с ушками», — как теперь модно. Рожать стали по второму, по третьему разу, — как было нормально лет двадцать назад, и как совсем перестали поступать в дни, когда демократия в обновленной России продвигалась вперед буквально семимильными шагами. Под аккомпанемент пляшущего вприсядку алкоголика, списывающего соседям столько долгов, сколько у них хватает совести попросить, ага. Ругают правительство и президента лично? Да, причем еще как! Посидите в любом дворе у качелей, послушайте. Пособия маленькие, получить их — все ноги сотрешь за бумажками. В поликлиниках бардак — пока выстоишь с малышом на прививку, сто вирусов подхватишь в этой толпе. И в «четверть миллиона за второго» никто не верит: давали бы по-настоящему — так давали бы сразу. И лучше бы индексировали по городам, а то в Петербурге цены на жилье так вверх пошли, что этих денег и на четвертинку комнаты не хватит — половичок подстелить. Опять за неполный квартал плюс 20 % за тот же метраж, причем не в каком-нибудь центре, а в самых ходовых районах: в Озерках, на «Просвете», на Ржевке. А все почему? Потому что зарплаты кое у кого такие стали, что…

Ну и так далее: на любые темы вразбивку, и на многие часы подряд, пока малышня сосредоточенно тыкает лопатками в снег или совочками в песок — в зависимости от сезона. Правительство не любит никто: ни либеральная творческая интеллигенция, которая никогда не простит Путину Бабицкого, ни средний класс, которому не дают развернуться. Ни тем более «белые воротнички», клянущие невыносимую, дикую коррупцию, бардак с налогами и безумные, сравнимые разве что с Нигерией требования разрешений на любую имеющую отношение к бизнесу мелочь. Все это было чистой правдой. В стране был бардак, в стране воровали по-черному, но при этом индекс рождаемости уверенно полз вверх: Россия несомненно начинала выкарабкиваться. Странно, что на этот индекс, да и на пару других интересных любому медику показателей не обращал внимания ни один «независимый эксперт», так любящий порассуждать о невыносимости запрета на свободу слова для любого истинно свободного человека.