Анатолий Матвиенко - Танки генерала Брусилова

– Осмотреться в отсеках! Доложить о повреждениях.

Лопнуло несколько электролампочек да обнаружилась мелкая течь в кормовом отсеке – мелочи.

– Будем искушать судьбу? Две цели за один поход! – У мичмана натурально светились глаза в полумраке центрального поста.

– Конечно. В носу восемь торпед. Что, в Порт-Артур их везти? Средний вперед!

И «Мако» на четырех узлах двинулась за конвоем. Понятно, что под водой транспорты не догнать. Всплыв и дав полный ход на тринклерах и электромоторах, субмарина разгонится узлов до семнадцати. Но есть куда более спокойные способы самоубийства, чем гонки в присутствии эсминцев. Поэтому главная надежда на рогатый подарок, оставленный «Скатом». Тогда конвой окажется в ловушке. Впереди мины, сзади подлодка, экипаж которой не растерял охотничий запал.

Через час акустик доложил об удаленном взрыве прямо по курсу, затем минут через сорок о винтах эсминца.

– Малый вперед. Поднять перископ!

– Рискуем, Василий Федотович.

– Не трусьте, мичман. Темнеет. Не верю, что у них на вахте особо глазастый Финист Ясный Сокол.

В перекрестии прицела, поминутно захлестываемом волнами, показался крейсер с дифферентом на корму и явно потерявший ход. Миноносец двигался навстречу.

– Убрать перископ. Погружение на сто футов. Малый вперед.

– Пропустим его над собой, ваше благородие, потом добьем крейсера?

– Отставить. Пока на борту транспортов войска, они ценнее броненосца. Унесем ноги – навестим крейсер.

– Миноносец приближается! – воскликнул акустик. Можно сказать, крикнул. Только под водой кричат очень тихо. Даже под глубинными бомбами поминают лихо вполголоса, и не потому что враг услышит, – привычка.

– Стоп, машина! Тишина в отсеках! Боцман, следи за глубиной.

Черная лодка безмолвно скользит в темной воде, погашая и без того малую скорость. Боцман, управляющий с центрального поста рулями глубины, сейчас главная фигура. В движении корабль слушается рулей, потеряв ход, начинает погружаться или всплывать. Лучше медленно лечь на дно, благо здесь неглубоко. Очень тонкий маневр. Субмарина в момент касания грунта не должна иметь хода, иначе ей грозит удар о камни, останки затонувших судов или еще какие донные сюрпризы. Ежели она погружается слишком быстро, можно выдавить часть воды из уравнительной систерны. Но бурление – это тоже звук, а японские акустики не спят. Наконец известны случаи, когда лодка со дна не могла всплыть, продув емкости. У маленьких старых субмарин был сбрасываемый балласт, у восьмисоттонного крейсера подобных устройств не бывает.

Примерно такие мысли проносились у офицеров и унтеров в центральном посту, когда звуки винтов миноносца пробились через толщу воды безо всякого акустического прибора, нависли над рубкой и скрылись за кормой. Командир сдавил секундомер, ожидая самого скверного звука после прохода надводного корабля – канонады от рвущихся глубинных бомб. Пронесло.

– Малый вперед. Держать глубину восемьдесят футов.

– Василий Федотович, крейсер до мин не добрался. Видать, «Окунь» его приложил?

– Я тоже голову ломаю. Не должен был Арсентьев по нему бить. Боюсь худшего – лодку обнаружили, и они пустили торпеды в того, куда дотянуться могли. Но и в колокол звонить не будем. Могут не те уши услышать.

Сгрудившиеся у минного заграждения транспорты зажгли огни. В военное время так не принято, дабы не облегчать жизнь экипажам субмарин. Но здесь выбора нет – в толкотище да в темноте не мудрено въехать форштевнем в борт соседа или самому подставиться. Меж сухогрузами и директорией в открытое море сновали два миноносца.

– Близко подойти не дадут. Потому пустим торпеды из-под воды с максимальной дистанции.

Офицеры слыхали, что успеха в атаке без перископа впервые добился капитан-лейтенант Ланге, который ныне адмирал, во времена русско-турецкой войны. Но то были совсем другие времена, враг не имел акустических постов. Ныряешь – и убегай куда хочешь. Пусть следы торпед ночью не видны, шумы их винтов на эсминцах засекут всенепременно. И начнется охота. Но не отступать же, подобравшись к цели на полторы мили!

– Рулевой, курс держать ровно! Лодка увалится – на берег спишу!

Трудно поверить, но из уст Дудкина прозвучала страшная угроза. Служить под водой трудно и опасно, однако по доброй воле никто с «Мако» уходить не спешил.

Убедившись, что субмарина точно направилась к скопищу транспортов, командир скомандовал погружение и «товсь» носовым. Будто свирепая акула, имя которой носит корабль, раскрыла полную зубов страшную пасть, приближаясь к беспечно плавающей жертве.

Под водой нет указателей. Нет иллюминаторов, чтобы выглянуть наружу, а и были бы они – вокруг сплошная чернота. Не изобрели прибора, видящего сквозь толщу вод [8]. Поэтому определить положение можно, лишь выдерживая скорость, курс и не сводя глаз с секундомера, отсчитывающего остаток времени до приближения на дистанцию выстрела.

– Отставить. Там окончательно стемнело. Всплытие на перископную. Поднять перископ.

«Мако» беззастенчиво высунула оптическую трубу, находясь меж кораблями охранения и строем транспортов, внутри неприятельских рядов. Наглость – второе счастье.

– Зато прицелимся вблизи. Малый вперед. Командир слился с резинным налобником, выбирая цели для торпед и от души жалея, что их на борту так мало. – Акустик, что слышно от миноносцев?

– Двигаются, ваше благородие, как и раньше.

Значит – пока не заметили. Сюрприз!

– Первая, пуск! Вторая, пуск! – Капитан-лейтенант приказал довернуть корпус чуть правей, нацеливая нос на другой транспорт. – Третья, пуск! Четвертая, пуск! Срочное погружение! Убрать перископ! Средний вперед!

С обнаружением торпед корабли охранения начинают поиск подлодки, а капитаны на их мостиках лихорадочно выгадывают, в какую сторону улепетывает невидимая пакостница. Акустик мало чем поможет из-за подводного грохота. Шестидюймовки бомбят квадрат пять на пять кабельтовых, а на транспорте рвутся снаряды с шимозой, которых никогда не получит полевая артиллерия.

Затем наступает тишина. Эсминцы дрейфуют с застопоренными машинами, слухачи до звона в голове пытаются уловить в море отзвуки лодочных винтов, но получают лишь стоны шпангоутов двух тонущих транспортов. Корабли меняют положение, снова стопорят, пока один из акустиков не обнаруживает слабый звук, уходящий на запад.

– Ваше благородие, миноносцы сели на хвост!

Командир развернул перископ назад. Во тьме их не видно, но явно вцепились в шум винтов и настигают. Дудкин снова глянул вперед и прямо по курсу заметил отблеск. Похоже, команда подбитого крейсера до сих пор не справилась с пожаром.