Анатолий Матвиенко - Танки генерала Брусилова

Понятно, что британцы полностью отрицали световую сигнализацию о минной опасности и настаивали на том, что русской стороной преднамеренно минирован проход перед эскадрой. Они заявили также, что утопили обе подлодки – минзаг и торпедную.

История выходила действительно темная. Масла в огонь подлил корреспондент парижской «Монд», по случайности оказавшийся на небольшом судне неподалеку от места событий и клявшийся, что запечатлел происшествие на фотокамеру. И его версия до странности подтвердила русскую.

В Русской императорской армии и на флоте отменили отпуска, объявили о приведении в боевую готовность Балтийского и Южного флотов. Британия откликнулась частичной мобилизацией нескольких дивизий в колониях. Бряцанье оружием продолжалось восемь дней, когда Роял Флит снова случайно встрял в другую историю, также грозящую империи изрядными последствиями. На самом деле, доля случайности невелика. В кажущемся безбрежным мировом океане есть места сосредоточия интересов морских держав, где они обожают гонять корабли, «демонстрируя флаг». В районе Доггер-банки крейсер «Кэролайн» столкнулся с германской субмариной, идущей с огнями в надводном положении.

Банальное, казалось бы, происшествие, неприятное, но далеко не исключительное, выросло в скандал усилиями капитана миноносца «Харди», вздумавшего отогнать орудийным выстрелом вторую подлодку. По международным правилам в столкновении очевидно был виноват крейсер, не уступивший дорогу из-за неряшливого несения вахты или нарочно – все обязаны пропускать Юнион Джек. Тогда капитан второй германской субмарины Отто Веддиген, недолго думая, расценил поведение джентльменов как атаку и объявил срочное погружение. Он выждал, торпедировал эсминец, затем столь же хладнокровно утопил крейсер, который, по словам немногих уцелевших членов экипажа, застопорил ход ради оказания помощи команде поврежденной лодки. Затем Веддиген снял людей с погибающей субмарины и полным ходом отправился на базу в Вильгельмсхафен, где доложил о британском нападении и уничтожении подводного корабля.

Кайзер объявил о мобилизации, его решительно поддержал Франц-Иосиф. Впервые в истории Британия оказалась в двух шагах от одновременной войны с тремя самыми мощными материковыми империями. На фоне этой милитаристской истерии русскому послу в Париже неожиданно пришло письмо о продолжении переговоров по Дальнему Востоку.

Японских дипломатов на этот раз не наблюдалось, впрочем, как и корейских. Великие державы сами решали за всех.

Француз олицетворял сдержанность, зато маркиз Рединг щеголял красноречием, как никогда. Он заявил, что Россия по праву должна оставить себе Цусиму, требовать передачи запертых в Масане кораблей, наложения контрибуции на Токио и не слишком торопиться с возвращением пленных, успешно рвущих жилы на строительстве железной дороги Сеул – Мукден. Более того, Британия будет счастлива предоставить заем на ремонт поврежденных в Чемульпо японских крейсеров и броненосцев и произвести его на британских верфях с единственным, но непременным условием: в случае войны с кайзером объединенный англо-франко-русский флот должен противостоять германскому.

Великий князь с очевидностью понял, что Французская республика, основательно нарастившая флот и сухопутные вооружения, согласна на альянс против Германской империи только при участии в нем России. Глубоко эгоистичные и прагматичные джентльмены представлялись французам не слишком надежным союзником, для которых собственные интересы на голову важнее принятых обязательств.

Александр Михайлович откровенно опасался подобного антигерманского соглашения. Более того, за последнюю сотню лет не случилось ни единого значительного конфликта с ними, а австрийские Габсбурги осмелились погладить Россию против шерсти лишь при поддержке британцев. Без островитян не состоялась бы и Крымская война, французы сыграли в ней вторую роль. То есть Альбион – вековечный соперник, причем соперничество регулярно выплескивается на поле битвы.

– Позвольте поблагодарить кабинет Его Величества за столь неожиданное и щедрое предложение, – ответил великий князь. – Я непременно и незамедлительно передам его Государю.

Британский дипломат разозлился. Он рассчитывал на составление, по крайней мере, предварительного протокола. Великий князь и ближайший родственник Императора наделен широкими полномочиями и вправе лично подписать договор от имени российской короны. Нет же, уклонился от ответа, вместо обещания обменяться депешами с двором и завершить сделку выбрал обтекаемую форму «передам Государю». Россия – колосс на глиняных ногах, стоящий на пороге очередной революции из-за недовольства продолжающейся войной. Им предлагают воистину царскую подачку. Так какого дьявола князь тянет?

На холеном лице маркиза не отразилось никаких чувств, бушующий внутри шквал не выплеснулся наружу. Высокие участники переговоров разъехались.

Англичанин переоценил русских революционеров. Правительство заявило о начале вывода русских войск из Кореи и о достигнутом соглашении с Сунджоном, который обязался выплатить северному соседу покрытие расходов за изгнание японцев. В распоряжении последних оставался кусок южного побережья от Масана до Пусана общей площадью не более двухсот квадратных миль. Стянутые туда войска, усиленные флотскими экипажами, насчитывали, по оценкам русского и корейского командования, восемьдесят четыре тысячи штыков. Проломить их оборону без суровых потерь невозможно, поэтому корейцы держали блокаду на суше, русские корабли и подлодки – на море. Поговаривали, что от голода у оккупантов отмечены случаи людоедства.

По поводу главных японских владений газетчики каламбурили: остров Кюсю вкусил прелести изоляции. Разумеется, так плотно опекать его побережье, как корейское, русские не смогли. Но известия о пятидесяти семи потопленных торговых судах, а молва раздула эту цифру чуть ли не втрое, чрезвычайно отбили желание плавать в тех водах. Плюс продолжающиеся сообщения о новых атаках подлодок и подрывах на минах вдоль всего юго-восточного побережья вплоть до Токийского залива. Останавливалась промышленность с забитыми складами готовой продукции и без подвоза сырья. На Кюсю местное население постепенно возвратилось к натуральному хозяйству.

Надежды на британскую поддержку таяли с каждым днем. Гордый «Дредноут», хозяева которого хвастливо заявили, что с появлением этого линкора все броненосцы мира разом устарели, затонул после подрыва на минах за каких-то сорок минут, отчаянно пытаясь добраться до мели. Теперь косо торчащие из волн у мыса Цуруги верхушки труб и мачты линейного корабля, не сделавшего ни единого выстрела по врагу, напоминали о закате британского могущества.