Анатолий Матвиенко - Инкубатор для вундерваффе

Узкое острое тело, слегка утолщенное в миделе, странный выступ ниже форштевня, похожий на короткий закругленный таран. Уже на стапеле очевидно, что рождается хищник, нацеленный на преследование жертвы. Внутренний объем принесен в жертву стремительности. Купцы с широкими крутыми боками строились с точностью до наоборот.

Де Вобан, инженер в душе и военный по профессии, смотрел на левиафана с детским восторгом. Вильгельм прикинул цену металла и понял, что за эти деньги можно построить несколько парусных кораблей из хорошо выдержанной древесины.

Тем временем рабочие прислонили к борту металлический лист обшивки.

— Господа, прошу внимания, — подал голос ван Меер. — Сейчас вы увидите самую передовую технологию соединения металлов, называется «сварка».

Рядом с корпусом горела топка, в нее подкидывали новые и новые порции угля. Гости узнали паровую машину, похожую на те, что стоят на заводе ван Наагена. Только машина не вращала станок. Она была соединена с толстой бочкой, от которой отходила медная трубка, протянутая к набору корабля. Когда дым из трубы стал особенно густым, рабочий повернул вентиль, паровая машина зашипела-заплевалась паром, ее рабочее колесо пришло в движение.

Другой рабочий взял длинный канат с оболочкой, похожей на кожаную, в конце каната вставил стержень, похожий на багинет. На голову надел некое подобие забрала рыцарского шлема, подошел к обшивке и коснулся ее штырем. На корпусе загорелась молния!

Гости впились глазами в новое чудо, но вскоре ван Меер потребовал, чтобы они отвернулись.

— На сварку нельзя долго глядеть, кроме как через специальную маску. Она яркая, как солнце, можно повредить глаза.

И точно, в глазах де Вобана и Вильгельма плясали зайчики, словно они засмотрелись на солнце в ясный день, хотя над головой висело низкое и мглистое декабрьское небо.

— Что это? — спросил Вильгельм.

— Сварка, — еще раз сказал ван Меер. — Благодаря подсказке пророка Единого, мы научились пользоваться силой молнии. Там, где мастер касается электродом металлических деталей, возникает жар, как в печи кузнеца. В точке контакта металл расплавляется и перемешивается. А когда остывает, две детали превращаются в единое целое.

— Как скоро сварка поможет собрать корабль? — де Вобана интересовали совершенно прозаические вопросы, как-то: годовая производительность верфи с тремя или четырьмя стапелями.

— По графику сварные работы на обшивке — только к концу января, — включился в разговор Раджив, которого ван Меер представил как автора проекта. — Предстоит еще установка настила палубы, внутренние переборки, они разделят корабль на герметичные отсеки, и он не утонет, даже если получит пробоину и один отсек заполнит вода. Еще палубные надстройки, машины, трубы, вооружение, много чего. Планирую первые ходовые испытания в июне.

— Можно подробнее про вооружение? — понятно, что заинтересовало Вильгельма больше всего.

— Так как он рассчитан только на борьбу с деревянными парусниками, первый экземпляр оснастим двумя семидесятипятимиллиметровыми нарезными орудиями во вращающихся башнях на баке и юте. Еще пулеметы. У экипажа винтовки.

— Так мало? Он выстоит в бою с фрегатом?

— Хватит и одного орудия. Он уверенно поразит фрегат на дистанции полмили с двух-трех выстрелов, попадание означает уничтожение парусника.

— Вот как… — Услышанное опрокидывало все представления Вильгельма о морской артиллерии, но он постепенно привыкал к тому, что люди ван Наагена ничего не говорят впустую. — А если английский корабль первого класса сумеет подойти на кабельтов и даст залп?

— С кабельтова ядро вряд ли пробьет обшивку. Вдоль ватерлинии броневая полоса, ее не возьмет и сорокафутовка. — Де Вобан и Вильгельм переглянулись. — Ниже бронепояса тем более, ядро потеряет скорость о воду. Если сойдутся борт в борт и очень не повезет, повредит одну из двух машин или одно из двух орудий, но вероятность крайне мала. Мы обсуждаем исключительные варианты. Корабль рассчитан на уничтожение врага до того, как войдет в зону поражения его артиллерии. Пока у противника не появятся цельнометаллические паровые корабли, это — вундерваффе.

— Последний вопрос. — Вильгельм вспомнил шутливое название верфи. — Вы придумали имя первенцу?

— Пока еще предмет раздумий. Мы думали назвать как-то значительно — «Миссури», «Энола Гей» или «Виктори», но ван Нааген пока не выбрал.

— Мне ни одно из ваших названий ни о чем не говорит, — заметил Вильгельм.

— Зато нам с профессором они говорят о многом. Мне больше нравится «Миссури».

Хоть во Франции католические праздники были отменены вместе с католицизмом, народ их привык праздновать, у него не стали отнимать эту радость. Отсчет нового года с 1 января введен недавно, французы не привыкли считать его праздником. Но по земной традиции хотелось отметить, поэтому в несколько приемов чахлые гравиплатформы, увешанные дополнительными аккумуляторами, брали людей, укрытых от непогоды в штурмовые скафандры, и на предельной дальности полета перебрасывали на теплый полуостров, где и в новогоднюю ночь температура воды не опустилась ниже 22 градусов. После каждого рейса предстояла подзарядка у генератора портала на базовой станции, увы, он один на всю планету.

Сбросив с себя темп производственного аврала, как мятую и грязную одежду, миссионеры принимали душ из положительных эмоций. Ласковое Красное море снимало стресс, демонстрируя свои божественно красивые объятия. Боевой скафандр прекрасно выполнял роль водолазного костюма, в них опускались в глубину коралловых долин, к муренам, скатам, барракудам, осьминогам и другим морским экзотическим аборигенам. Кто же знал, что короткий отдых оборвется столь непредсказуемо.

— Выроем Суэцкий канал, построю здесь отель, — размечтался Олег, плюхаясь на песок.

— Об османах не забыл? — напомнил Малиновский.

— О них забудешь! — Олег мотнул головой в сторону бархана, где на часах в полной боевой выкладке дежурила охрана. — Если что, договорюсь с султаном. Как с Бурбоном, — Олег заржал своей шутке, она показалась ему очень остроумной.

Рядом валялся Нурлан Исынбаев. Думать ни о чем не хотелось. Весь год он занимался черт-те чем, в каждой дырке затычка. По своей основной специальности — медицинская травматология — он работал всего пару раз, когда Олег ввалился в Ниццу с несколькими подводами изуродованных германцев, чье состояние походные аптечки только стабилизировали, и когда латал пиратов, которых Олег с Якимурой нафаршировали револьверными пулями. Он не роптал, все были в схожем положении. Лишь Олег убивал, как в космосе, да Новак пытался на коленках производить сложную химию.