Анатолий Матвиенко - Инкубатор для вундерваффе

Носовое орудие гремело реже. Его основная задача расчищать путь, а кидаться поперек курса огнедышащего и часто гудящего монстра не находилось идиотов.

Расстояние, пройденное за ночь, в обратном направлении проскочили часа за три. Рассветало, река начала расширяться. Английские речники, издали заслышав орудийный гром, заранее принимали к берегам. И только одно одномачтовое судно, всего двенадцати или пятнадцати метров в длину, по неведомым причинам пересекло курс. «Ван Нааген» попытался уклониться, но скорость оказалась слишком большой, он разогнался до 25 километров в час. Бульб и форштевень ударили в корму, обрубив ее как топором. Рангоут мелькнул по левому борту, и когда миновали место столкновения, на воде остались лишь обломки.

Выяснили, что течи не появилось, и корабль продолжил свой убийственный рейд. Река расширилась настолько, что расстреливать оба берега стало неудобно. Мини-крейсер довернул влево, сбавил ход и продолжил обстрел. Орудия перегревались, пришлось делать паузы и обливать водой. Потом произошла прогнозируемая неприятность, шимоза сдетонировала в стволе. Повезло, что снаряд до взрыва уже начал движение, и ствол разворотило посередине; орудийный расчет не пострадал.

Капитан перераспределил оставшиеся снаряды, после безудержной ночной стрельбы даже из удвоенного боекомплекта осталось всего по двенадцать фугасов на каждое из двух орудий. И тут наблюдатель на мостике сообщил, что видит на юго-востоке у горизонта военные корабли.

Трудно сказать, что привело четыре фрегата к устью Темзы. Вообще-то здесь место для торговцев, военные базы южнее и севернее. Вполне возможно, они выполняли задачу по патрулированию территории, прошли Па-де-Кале и двинулись на северо-запад, пристально следя, чтобы все встречные иностранные суда почтительно и своевременно приспускали флаг.

— Почему их жизнь ничему не учит? — спросил у пространства Бартоломео. Действительно, если бы англичане выстроили боевой ордер, например, в две колонны, у них хотя бы появился шанс поймать «Ван Наагена» под перекрестный огонь с двух сторон и забросать ядрами с близкого расстояния. Нет, по всем адмиралтейским канонам фрегаты шли классическим кильватерным строем.

— Ветер западный, идут бейдевинд, — заметил помощник, тоже бывший корсиканский пират.

— Атакуем с подветренной стороны, но не по головному. Заходим по широкой дуге слева и топим заднего. Что делает флагман? Его меньшого утопили, а у него не царапинки. Правильно, закладывает правый поворот по ветру. — Морякам с солидным стажем на парусниках было легко предсказывать действия на фрегате относительно направления ветра. — Мы спокойно накрываем предпоследнего, и снова у него на заднице. Познакомим его с морским дьяволом?

Практика — великая вещь. Уже пристрелочный снаряд наловчившихся пушкарей влетел в корму и оторвал ее напрочь. На борту не было других зарядов, кроме меланиновых, и этими самыми дорогими зарядами садили даже на пристрелку. Чтобы не терять времени, прошли впритирку к гибнущему англичанину. Он быстро осаживался на корму, бушприт смотрел уже почти вертикально вверх. Среди обломков виднелись отдельные головы, у них есть шанс выжить, если только раньше не окоченеют в холодном октябрьском море.

У экипажа второго фрегата такого шанса не было. Стреляли в борт по миделю сразу из обоих стволов, рванул боезапас, и все кончилось.

После этого англичане проявили ум или трусость, с какой стороны поглядеть. Флагман лег на юго-западный курс, пытаясь в бейдевинд доползти до берега и выброситься на мель. Второй махнул прямо на восток по ветру.

Оценив состояние машин, нормально держащих давление пара, капитан решил, что восточный беглец не имеет шансов удрать, но если им заняться первым, то флагман дотянет до берега.

Полоса удачи кончилась. Взорвалось и кормовое орудие, а у носового сломался замок. Насмешливо покачиваясь в пятистах метрах, фрегат шел к берегу. Странная парочка распугивала торговцев, которые тут же сбегали в сторону от греха подальше. На борту «Ван Наагена» из двух неисправных пытались собрать одно живое орудие.

Наконец, фрегат достиг своей цели. Было видно, как корпус дернулся, и экипаж, даже не пытаясь бросить якорь или опустить паруса, кинулся спускать шлюпки, чтобы преодолеть оставшийся километр до спасительной линии прибоя.

— Пусть бегут. — Бартоломео остановил канонира, доложившего, что единственное уцелевшее орудие готово к стрельбе. — Святой Клинтон учил, что все мы дети Единого, только мы познали Его, а иные остаются в заблуждении. Дадим им шанс, — и перекрестился.

Когда шлюпки отвалили достаточно далеко, двумя попаданиями развалили фрегат на фрагменты и кинулись в погоню за оставшимся. Когда последний английский боевой корабль превратился в груду досок, брусов, бочек и обрывков парусов и такелажа, капитан пересчитал оставшиеся заряды, выслушал доклады о мелких потеках внутри корпуса, махнул рукой, после чего «Ван Нааген» взял курс на Роттердам. Ценой своей гибели четыре фрегата спасли по меньшей мере двадцать торговцев. Голландский пароход, нареченный в честь либерала, пацифиста и правозащитника, уничтожил самое большое количество судов зараз в истории обеих планет.

В это самое время французский посол с участливо-скорбным лицом начал объезд датских, шведских, португальских и имперских представительств. Правительство Объединенных Провинций Нидерландов, которое по причине войны не имело своего офиса в Лондоне, при посредничестве посла Французской Республики выражало глубокие соболезнования в связи с случайной гибелью на Темзе торговых судов этих государств, подчеркивая опасность торговых отношений с Англией, развязавшей эту бессмысленную войну и не способной оградить ни свою территорию, ни имущество торговых партнеров от урона в результате военных действий.

Английская столица пережила в XVII веке несколько катаклизмов. Пожар уничтожил значительную часть городской застройки, а два года чумы проредили население. Тем не менее город, где родилась Великая хартия вольностей, выстоял, восстановился и развивался.

Трагедия 13 октября 1669 года поставила под вопрос саму основу существования Лондона как мирового торгового и финансового центра. Избиение более двухсот грузовых судов различного тоннажа и четырех фрегатов в течение каких-то пяти часов показало всем торговым партнерам английских компаний и, естественно, самим англичанам, что пока длится война с более сильным на море соперником, ни о какой стабильной и безопасной торговле с лондонцами не может быть и речи.

Капитан севшего на мель фрегата Питер Добсон был вызван в парламент. Он не оправдывал свою трусость и лишь обращал внимание на тот факт, что оказался единственным из капитанов, спасшим свою команду. С одного фрегата уцелело семь человек из двух сотен, два оставшихся экипажа погибли полностью. Проклятый голландец не получил ни царапины. Добсон закончил тем, что готов добровольцем отправиться рабом на плантации, если английские верфи смогут построить корабли, которые способны составить хоть какую-то конкуренцию голландским пароходам.