Валерий Большаков - Алгоритм судьбы

– Я сейчас почти самый счастливый, – признался Гоцкало.

– Почему почти? – открыла глаза Рита. – А, понимаю… Отбил девушку у друга! Да?

Она села и обняла Сергея со спины.

– Не думай об этом, – сказала Рита тихо, – с Тимой я сама поговорю. Он нормальный парень, и мне с ним было хорошо, но… но нельзя же всю жизнь провести в постели! Мы друзья, мы хорошие друзья, и, я надеюсь, останемся ими…

– А я? – тихо и напряжённо спросил Гоцкало.

– А тебя я люблю, – просто сказала девушка, и Серегино лицо залучилось и воссияло…

Тимофей вздохнул. На душе было погано. Паршиво до невозможности. И не всякому о таком расскажешь, ибо не всякий поймёт. Скажет, изменила она тебе, и не морочь себе голову! Да где ж тут измена? Кто ему Рита – жена? Невеста? Подружка, хорошенькая девочка, с которой приятно провести время. И она не клялась ему в верности. Правда, было такое, что вроде как ревновала к Даше. Да нет, то не ревность была… Просто, наверное, хотела сделать ему приятное. Как же, ревнуешь, значит, ценишь! Она же очень добрая, Рита…

– Это за нами! – послышался злой голос Гоцкало, и Кнуров встрепенулся, глянул на экран. С края пустоши показался джип, переваливавшийся на буграх и ямах. Левее двигались ещё две машины.

– Бежать мы уже не будем! – решила Рита. – Хватит.

– Да что позориться, – пробурчал Сергей, – всё равно ж догонят…

Девушка натянула платье и заозиралась.

– А ты мои трусики не видел?

– Нет… Да чёрт с ними.

– Правда что…

Рита, подобрав подол, соскользнула со стога и принялась отряхиваться, поправлять волосы. Джипы приблизились и остановились. Седоватый мужчина выпрыгнул с переднего сиденья и пошёл вразвалочку.

– Мадемуазель… – сказал он врастяжку. – Вы меня огорчаете!

Он повернулся к насупленному Гоцкало и сделал неуловимое движение рукой – Сергей согнулся в дугу, хватая ртом воздух, а Рита молча бросилась на седого. Тот одной рукой скрутил её и сказал:

– Будем считать это ЧП любовным свиданием, а не побегом. И продолжим наше сотрудничество. Коста! Морис! Поставьте палатки! Нет, там вот, под деревьями! Портос, помоги мне увести наших русских друзей.

В кадр попал плотный, коренастый малый. Скрутил руки Гоцкало за спиной и тычком указал направление движения.

Тимофей медленно поднялся. Постоял и двинулся к вертолёту. Останови его сейчас и спроси, что он делает, Кнуров вряд ли сумел бы ответить. То ли обида на весь белый свет вела его, то ли потеря девушки так на него повлияла, а только Тимофей в тот момент соображал плохо. Но действовал быстро. Он натянул на себя силикетовый спецкостюм, прихватил «дюрандаль» и пошагал на запад – идти ему было минут двадцать от силы.

Он шёл быстро, перескакивая через ямины, вспрыгивая на бугры. И ни разу не оглянулся на вертолёты с обвисшими лопастями, на спецкоманду, ждущую его сигнала.

Продравшись сквозь кусты, Тимофей выбрался к лагерю – три палатки в куче, рядом джипы и костерок. На огне кипит котел, Коста нагибается над ним, берёт пробу ложкой, дует, чмокает, задумчиво оценивает вкус.

Кнуров оглянулся – никого и двинулся к палаткам. Он ступал неслышно, пригибаясь за кустами и хоронясь за стволами деревьев, и вышел прямо к надутым тентам. В каком из них Рита? Он опустился на корточки и стал прислушиваться. Тут-то его и взяли. В какую-то секунду он лишился автомата, а лицо сунулось в палую листву.

Послышалась команда на французском, кто-то грубо перевернул Тимофея лицом вверх.

– Ах, вот кто к нам пожаловал! – радостно воскликнул седой. – Месье Кнуров! Какая встреча! Надо же, все вершины треугольника в сборе.

В средней палатке охнули, и Тимофей понял, где прятали Риту.

– Отпустите девушку, – мрачно сказал он. – Что вам, нас двоих мало?

– Мало, – серьёзно сказал седой и тут же добавил в речь галльской лёгкости: – Нам без неё будет скучно!

– Вас же всё равно схватят, – пожал плечами Кнуров, – зачем же наглеть? Суд бы учёл смягчающие обстоятельства…

– Ах, Тимофей, Тимофей… – покачал головой седой. – Все русские – странные люди. Они терпеть не могут спецслужбы, но чуть что – начинают ими пугать! Ладно… Коста, вызов прошёл?

– Oui! – откликнулся костровой.

– Время, время! – озабоченно проговорил седой и прислушался. – Ага!

Он довольно потёр руки и стал глядеть в небеса. А там ширился и рос рёв, пока не перешёл в адский режущий свист. Из-за кромки леса выплыл странного вида летательный аппарат, похожий налетающую тарелку, завис над пустошью и стал опускаться. В выпуклом днище открылись лючки, высунулись телескопические опоры, коснулись земли, сжались, принимая вес, и рёв утих.

– Быстро грузимся! – скомандовал седой. – Портос! Арамис!

Названные кинулись к средней палатке и вывели Риту и Гоцкало. Девушка оборачивалась к Тимофею, пыталась что-то сказать, но дюжий Портос мало этому способствовал. Седой поволок Тимофея. Всех троих запихнули в тесный отсек с голыми стенами и надувным матрасом на полу, и откинутый трап поднялся, запирая узкий проём. Только маленький круглый иллюминатор пропустил луч света, вытянутым овалом лёгший на исшарканный металлический пол.

– Это ракетоплан! – подал голос Гоцкало. – Экспериментальная модель. Как они её, интересно, выцарапали?

– Деньги… – пожала плечами Рита, не поднимая склонённой головы.

Тимофей не знал, что сказать. Пробормотал только:

– Вот же дурак я… Надо было вертолёты поднимать на захват, а я сам припёрся… Как дурак!

Ефимова всхлипнула и заплакала. Гоцкало дёрнулся её утешать и остановился, взглядывая на Кнурова. Тот дёрнул рукой: чего ты, дескать? Утирай любимой слезы, я тут третий лишний…

За стенами взревело, отсек зашатался. Тимофей приник к окошку и увидел рушившийся вниз лес, а за лесом – поднимавшиеся вертолёты. Он обрадовался поначалу, но быстро понял беспричинность радости – ракетоплан заскользил над лесом на такой бешеной скорости, что никакому вертолёту не догнать.

Поверхность земли отдалилась, вокруг замельтешили облака, и вот уже ровное облачное поле, залитое солнцем, взбугрилось понизу, словно богатый урожай хлопка. Потом пошли разрывы, они ширились, пока облачность не исчезла вовсе.

Внизу проносилась земля, похожая на топографическую карту – узнавались дороги, кварталы городов, нарезанные квадратами и трапециями поля – одни из них желтели, другие зеленели или шли бурыми пятнами. Курчавыми моховищами гляделись леса, реки казались гнутыми зеркальными полосками, отражавшими небо.

– Куда мы летим?! – прокричала Рита.

– Не знаю! – проорал в ответ Кнуров. – Куда-то на юг!

– А?!

– На юг!

Шатаясь, он отошёл от двери-трапа и плюхнулся на матрас. Гоцкало подвинулся, но Рита осталась сидеть посередине, и Сергей потихоньку вернулся на старое место. Кнуров с новым ощущением – смущения и неловкости – притулился к тёплому боку девушки, стараясь не смотреть на голые ноги недавней подруги. Сидеть было неудобно, и голову не прислонишь – борт дрожал, и дрожь отдавалась под череп.