Игорь Вардунас - S.W.A.L.K.E.R. Байки из бункера (сборник)

– Хватит! – рявкнул голос под ухом, и в подбородок врезался тяжелый кулак.

Озона впечатало в толстую трубу. Посыпалась труха. Труба обиженно загудела. Мотнув головой, он обнаружил перед собой Центуриона. Центурион смотрел на разбитые костяшки и был, кажется, очень зол. Рядом с Центурионом стоял Симба и что-то говорил… что?

– Ты должен на это посмотреть, – повторил Симба, обращаясь к Центуриону.

Лицо у Симбы было хмурое.

– Оставайся здесь, – буркнул куратор. – Если полезут новые… я услышу, если полезут. Просто стой здесь.

Едва Центурион с Симбой скрылись за углом, Озон упал на четвереньки и принялся лакать кровь из лужи на полу. Кровь была горько-сладкой и пахла хлором, и не было ничего лучше этого вкуса и этого запаха.

Какое-то время в туннеле стояла тишина. Даже сирены заткнулись. Лишь негромкое кап-кап с потолка, но с каждой каплей звук делался все громче, а тишина – все пронзительнее. Озон повернулся… нет, он вывернул голову назад, совсем как Центурион, и даже не заметил. Передвигаться было удобно по-всякому. На четвереньках, задом наперед, по потолку – как угодно. Пришлось сделать усилие, чтобы встать на ноги и идти так, как ходят люди, а не стлаться туманом. Значит, вот что испытывал Бек? А он хотел убить Бека. Нехорошо. Но и эта мысль была неважной.

За дверьми с сорванной створкой горел электрический свет. Слишком яркий, так что Озону пришлось превратить зрачки в узкие щелочки – и снова он не понял, как это сделал. Просто шагнул вперед, туда, где медленно рассеивалось хлорное облако.

В необычной, похожей на гигантскую трубу с решетчатыми стенами комнате не было ни столов, ни древних компьютеров, которые описывала Ангел. Нет, один стол был. Большой плоский гололит. Над ним горела трехмерная проекция… схема… карта? Неровно очерченная граница с Евроатлантическим сектором напоминала то ли птичий клюв, то ли морду динозавра. Но вместо обрезанной Уральскими горами задницы у динозавра отчего-то был длинный, уходящий в Сибирь и до самого Желтого моря хвост. Если на гололите высветилась карта Русского сектора, то карте этой было не меньше двухсот лет. Уже два века все восточные территории принадлежали Индокитаю. Не война, конечно же, не война в реале. Торговое соглашение. Русский сектор уже довольно давно торговал территориями, самым ценным ресурсом на переполненной людьми планете.

На карте светились красным какие-то точки, окруженные зубчатыми венчиками. Красная сердцевина медленно пульсировала. Центурион ткнул пальцем в одну, и мягкий женский голос произнес:

– Введите координаты цели. Подтвердите код запуска.

Симба рядом с Центурионом недоуменно оскалился. Озон огляделся. Ангела не было видно. Помогает Пороху и Запалу? Но в коридоре по-прежнему стояла тишина, нарушаемая лишь звоном кровавой капели.

Симба проворчал:

– Цен, что это? Не похоже на корневую директорию. Сдается, твоя девка нас по-крупному кинула.

Центурион зашипел, обнажив клыки. Сейчас, измазанный кровью, с ярко горящими глазами, он очень мало походил на обычного, спокойного и сдержанного Центуриона. Свет, струившийся от проекции, делал огни в его зрачках желтовато-зелеными и бросал на лицо синие тени.

– Есть старая фронтовая легенда, – наконец выдавил куратор.

Слова с трудом прорывались сквозь горловые спазмы. Он тоже нахлебался крови там, у зеленой двери.

– Шахты с ядерными ракетами после Брюссельского Мира залили бетоном, а центры управления сровняли с землей. Но это там, в реале. А здесь…

Центурион снова поднял бледную руку над картой. Пальцы в запекшейся крови чуть заметно дрожали.

– Это лазейка, Сим, но не во Фронт. Посмотри, сколько их. Сколько. И этот значок… они окружены стазис-полем, чтобы ядерный заряд не распался. Только отсюда можно уничтожить весь Тыл, а если похожие есть и в других штабах…

Глаза Симбы испуганно округлились. Симба, насмешник и пофигист… Озон никогда не видел его таким.

– Цен, они давно стухли. Плевать на стазис. Прошло триста лет. Там ничего не осталось. Они все равно не взлетят.

Центурион поднял голову и взглянул на Симбу, медленно и страшно.

– А разве мы собирались их запускать?

Программист попятился.

– Нет. Конечно нет. Пошли, Цен. Нам надо пробиваться наружу…

– Где Ангел?

– Цен?

– Симба, где Ангел?

– Я не знаю. Она сказала, что идет к тебе. Хотела рассказать, что мы тут нашли. И исчезла.

Куратор оглянулся, словно надеясь, что Ангел прячется в углу комнаты. Но комната была пуста, не считая гололита с мерцающей проекцией, двух вампиров и замершего на пороге Озона.

– Ты видел ее? – спросил Центурион у Озона.

Тот замотал головой. Кровяной кураж проходил, уступая место ознобу.

– Ты должен был ее видеть, – упрямо повторил куратор. – Она не могла…

– Цен, пойдем. Пойдем отсюда, – перебил Симба. – Там Запал и Порох ждут.

Из коридора раздались два коротких крика. Они прозвучали почти одновременно, словно вскрикнули человек и его тень.

Симба сделал еще шаг назад. Центурион уставился за плечо Озону. Озон развернулся.

Ангел стояла в проломе бронированной двери. Она улыбалась. И она была не одна. Рядом с ней, в синем мундире и фуражке с багряным околышем, на пороге комнаты стоял Владимир Кривицкий.

Неспешно сведя ладони, полковник особого отдела три раза громко и отчетливо хлопнул. Затем подошел к гололиту и, оттолкнув остолбеневшего Центуриона, ткнул пальцем в одну из красных точек.

– Введите координаты цели, – равнодушно произнесла невидимая женщина. – Подтвердите код запуска.

«Дорогая мама. Наверное, сейчас тебе не до моих писем. Наверное, вы с папой сидите сейчас в убежище, если, конечно, убежища еще сохранились. Я бы очень хотел помочь вам – но что я могу сделать? Он говорит, что мы не должны думать о прошлом. Мы теперь Его дети, Дети Ночи. Дебильное имечко, правда? Ну кто бы мог поверить, что Он еще жив? И Люси… конечно, семь веков не одиннадцать, но для семисотлетней она неплохо сохранилась. Он говорит, что Дети Ночи будут жить вечно. Почему-то меня это слабо утешает. Вечная жизнь на Земле, окутанной облаком радиоактивной пыли. Видишь ли, мама, Он не выносит солнца. А после введения обязательных медицинских сканов Детям Ночи и вовсе пришлось туго, потому что сложно объяснить, отчего у тебя не бьется сердце и температура как у трупа. И тогда Он решил уйти на Фронт. В стазисе не очень-то отличишь вампира от нормального человека. Но Ему этого было мало.

Он купил контрольный пакет акций “Энигмы”. В своем пятнадцатом веке Он был князем, и в Его стране даже кубки у родников были из золота, а теперь Он стал еще в миллионы раз богаче. В Его лабораториях разработали вирус, и новые Дети Ночи рождались уже здесь, на Фронте. Сотни, тысячи… целая армия. Он даже не особенно скрывался, потому что все привыкли относиться к Фронту несерьезно. Он как будто играл – взять хоть это шоу “Особист”. Иногда я даже думаю, что Ему хотелось быть пойманным… Но Его никто не поймал. Наоборот, Он поймал всех. И Люси семь веков назад. И Центуриона на том болоте под Охтицей. И меня.