Василий Гавриленко - Теплая Птица (отредактированный вариант с альтернативной концовкой)

-Итак, - женщина кашлянула, отпив из кружки. – Итак, твой боец,

разумеется, проиграл – что дальше?

Не знаю, что на меня нашло, но я рассказал им правду. Рассказал, как

жутко слышать за спиной ровное дыхание бегущего мутанта, как бьется и

трепещет за ребрами Теплая Птица, когда он приближается к тебе в тупике – без

единой эмоции на лице, напоминающем выдернутое из груди сердце.

Я умолк, чувствуя, - больше не могу: так свежо еще воспоминанье.

На лицах мужчин отразилось все. Мне не нужно быть ими, чтобы понять –

они только что, вместе со мной, находились там, в Твери, в заснеженном тупичке,

глядели в красноватые глаза мутанта.

-Впечатляюще, - проговорил лошадиное лицо. – Но как ты спасся от Паши?

Этот вопрос застал меня врасплох. Помедлив, я ответил:

-Паша почему-то развернулся и ушел, словно услышал зов.

-Зов?

-Да, именно.

Члены трибунала некоторое время молча разглядывали меня, затем

лошадиное лицо сказал:

-Впрочем, мотивировки мутантов еще не до конца изучены…

-Я, если честно, ни разу эту тварь не видел, - признался бугай.

Женщина бросила на него строгий взгляд.

-Не превращайте трибунал в балаган.

-Не буду.

Бугай прикрыл рот широкой ладонью.

-Ваш рассказ, конунг, - женщина повернулась ко мне, – представляет

определенный интерес. Столкновение с питерами, это, безусловно, прецедент.

-Который, - подал голос лошадиное лицо, – безусловно, выходит за рамки

нашей компетенции.

-Не думаю.

Лошадиное лицо воззрился на женщину с нескрываемым удивлением. Та и

бровью не повела:

-Согласна, в компетенцию трибунала не входит обсуждение столкновения с

питерами - здесь решение принимает исключительно Лорд-мэр. Однако, вынести

вердикт в соответствии с Уставом Наказаний, исходя из анализа стратегических

действий конунга, мы можем. И даже обязаны.

-Но…

-У вас есть возражения?

Лошадиное лицо осекся и покачал головой.

-Конвоир, - крикнула женщина. – Выведите!

Я маялся перед запертой дверью, из-за которой глухо доносились голоса.

Что они там обсуждают? Что вообще здесь можно обсуждать? Отряд москвитов

столкнулся с отрядом питеров на своей законной территории, был атакован и

истреблен. А они упражняются в чесании языков. Как жаль, что отца Никодима нет

на Второй Базе!

-Жим-жим?

-Что?

-Спрашиваю - дрожат поджилки? – ухмыльнулся конвоир.

-А, это. Да, дрожат, – признался я. – Жим-жим.

-Впускай! – донеслось из-за двери.

Я вошел в комнату. Что-то в ней изменилось. Лошадиное лицо ковырял

длинным желтым ногтем крышку стола; бугай разглядывал потолок. Лишь

женщина открыто и прямо смотрела на меня: в ее лице отчетливо читалось

сознание исполненного долга.

-Конунг Артур, - произнесла она, поднявшись со стула, - трибунал

Московской резервации, взвесив все за и против, опираясь на Устав Наказаний,

властью, данной ему Лорд-мэром.

-Слава Лорд-мэру, - глухо отозвались лошадиное лицо и бугай.

-Вынес приговор, являющийся безусловным воплощением судебного

принципа Московской резервации – «Будущее зависит от тебя». Конунг Артур, вы

приговорены к казни через повешенье.

-Что?

-Приговор должен быть приведен в исполнение публично в назидание тем,

кто недобросовестно исполняет свои обязанности.

-Что ты такое лепечешь? - процедил я. – А вы, - окинул взглядом остальных

членов трибунала, – вы чего молчите?

Лицо женщины сделалось жестким.

-Это решение трибунала Московской резервации, бывший конунг. Тебе

ясно?

-Заткнись, - заорал я, уже не сдерживая переполнивший меня страх. – Ты

была в Твери, сука? Была? Ты видела Пашу?

-Конвоир!

Ударом в челюсть я сшиб с ног вбежавшего в дверь стрелка.

-Мне нужно поговорить с отцом Никодимом, слышите?

Бугай вскочил из-за стола.

-Не надо, конунг.

-Где отец Никодим?

Бугай кинулся на меня, придавив к стене так, что затрещали ребра. В

помещение вбежали два стрелка. Один принялся хлопать по щекам лежащего на

полу конвоира, другой стал помогать бугаю.

-Когда ты вступал в должность конунга, - перекрывая шум, крикнула

женщина, - ты должен был подумать о возможных последствиях.

-Сука, - прохрипел я.

-Заткни пасть.

Бугай коротко боднул меня в висок. Чернота заполнила сознание.

4

РАССВЕТ НЕДАЛЕК

Я очнулся во тьме. И не было желания выяснять, что это за тьма.

По крайней мере, не холодно. Значит, меня не бросили в сырой каземат.

Мозг настойчиво подсовывал картинки только что (а может, уже давно)

прошедшего заседания трибунала. Толстые, похожие на червей, губы женщины,

зачитывающей: «Вы приговорены к казни через повешение». Не эти ли самые

губы зачитывали приговор Христо и Букашке? Помнится, Марина рассказывала

про Бога, про загробный мир, про ад и рай… Неужели и вправду что-то

существует там, за гранью? И я смогу снова встретиться с Христо и сказать ему,

что он ошибся во мне? Причем, не только во мне, но и в Серебристой Рыбке?

Или есть только этот мир, мир снега, мир жестокости, мир смерти; он

реален, он - не иллюзия, и уже поэтому его не хочется покидать.

Я сел.

В окошко под потолком заглянула луна, осветив привычную обстановку:

кровать, стол, печка. Я дома, на своей квартире.

Поднявшись с кровати, ступая босиком по холодному полу (куда подевались

гриндера?), дошел до двери. Толкнул. Скрипнув, дверь отворилась. Дьявол! Да

они что, издеваются?

Я шагнул на крыльцо. Жгучий мороз пронзил пятки. Тропинка извивалась

от моей квартиры в сторону бараков, как бы приглашая: иди. Пошел бы, если б

был обут…

Но почему я босиком?

Вернувшись в помещение, тщательно обыскал каждый закоулок. Ботинок не

было.

Несмотря на странность положения, я не смог сдержать смех. Надо же,

какие умники! Оставили дверь открытой, но, чтобы узник не сбежал, изъяли у него

ботинки. Верный расчет – босиком по снегу далеко не убежишь.

В животе заурчало. Кажется, у меня оставалась тварка…

Подошел к столу, из подвесного шкафчика достал жестяную коробку.

-Приговоренец собирается ужинать.

Темная фигура заняла весь дверной проем.

-Отец Никодим!

Глава ОСОБи вошел. Как и в прошлое свое посещение, уселся на стул

напротив меня.

-Извини, Артур, на этот раз без тушенки.

Он достал из серебряного портсигара папиросу, закурил, мне не предлагая.

Луна отражалась в золотом кольце, в которое отец Никодим вправил рыжую

бороду.

-Вижу, не трусишь, не скулишь, - сказал он, стряхивая пепел на стол. – И

правильно.

-Казнь так казнь, - как мне показалось, вполне искренне ответил я.

-Не бойся, казни не будет.

Я взглянул на отца Никодима.