Михаил Луговой - Горячая весна 2015-го

– Понял, командир, – слегка обескураженно отозвался ведущий второй пары, дисциплинированно предпочтя не задавать вопросов.

Кузнецов толкнул вперед ручки управления двигателями, доводя тягу до полной. Превысив скорость звука, его машина вырвалась вперед, с каждой секундой сокращая дистанцию до противника, который, похоже, ни о чем не подозревая, двигался прежним курсом. Кузнецов сегодня еще не стрелял. Полный боезапас и то, что американцы шли почти на пять тысяч метров ниже, позволяли ему надеяться на повторение успеха самого первого вылета.

«Целераспределение с замыкающего , – решил он. – Потом ухожу правым разворотом со снижением».

Желтый огонек в углу поля зрения возвестил приход новых данных. В мигнувшую картину воздушной обстановки добавилось информации. Возле значка, обозначавшего вражеские самолеты, возникли цифра «4» и обозначение «F-16 бл-52». « Поляки, что ли?» – удивился Кузнецов, нажимая на гашетку. Еще до того, как из отсека вооружения катапультировалась вторая ракета, вражеские самолеты почуяли неладное и начали разделяться, хотя это вряд ли могло им помочь.

– Командир, мы под обстрелом! – как гром среди ясного неба донесся возглас ведущего второй пары.

Кузнецов впился в экран воздушной обстановки, одновременно закладывая вираж на пределе своих возможностей. В глазах потемнело, но он точно видел, что, кроме атакованной им группы, поблизости нет чужих самолетов. Истребители второй пары расходились в разные стороны, но их средства обнаружения продолжали работать, давая картинку происходящего вокруг, и Кузнецов увидел, как между самолетами появляются красные точки чужих ракет – одна, вторая третья…

«Откуда? Черт, откуда?»

На его глазах отметки обоих истребителей второй пары, мигнув, погасли. В наушниках надрывался голос оператора воздушного командного пункта, предупреждающего об угрозе с азимута двести, а он, мыча от сложного букета чувств ярости, страха, боли и досады, жал на клавишу включения РЛС, уже зная, что увидит.

Эскадрилья F-22C прошла на малой высоте над Курляндией, прием слишком нехарактерный как для «Рэпторов», так и для американских ВВС в целом. Обычно американцы предпочитали задавить противника массой или техническим превосходством, чем прятаться от него на малых высотах. Дождавшись, когда русские, польстившись на приманку, роль которой выполняли польские F-16, включат радары, обнаружив свое местоположение, американские самолеты, пользуясь управляемым вектором тяги, «встали на хвост» и выпустили ракеты. Стрелять им пришлось почти вертикально вверх, «Сайдуиндеры» для этого не годились, и они использовали АМРААМы, что несколько смазало эффективность засады, потому что русские сразу обнаружили излучение радаров и головок самонаведения, хотя это и не помогло им уклониться.

Увидев на экране восьмерку «Рэпторов», встречным курсом начинающих набирать высоту, и помня об оставшихся в тылу поляках, Кузнецов понял, что обстоятельства складываются не в его пользу. У него было преимущество в высоте и скорости, поэтому он выпустил по передней четверке американских «Хищников» две Р-77, больше надеясь испугать их, чем серьезно рассчитывая на поражение, и, развернувшись, ушел на форсаже, прогрохотав над черепичными крышами охваченного паникой центра Риги и русскими войсками, движущимися по объездной, воздушным ударом взломанного звукового барьера.

Одна из выпущенных им ракет попала в цель. Стержневое кольцо взорвавшейся боеголовки срезало одному из «Рэпторов» крыло, заставив его, беспомощно кувыркаясь, рухнуть в лес недалеко от побережья. Оставшиеся F-22 отвернули прочь, столкнулись юго-западнее Елгавы с вторым звеном первой эскадрильи Су-50 и имеющими полную информацию о противнике МиГ-29 [67] МиГ-29 – советский/российский истребитель четвертого поколения. , записали на свой счет один «Су» и один «МиГ» и, потеряв еще одного из своих, ушли восвояси.

Двадцатью минутами позже подполковник Джеральд Гровз сидел на земле, прислонившись спиной к сорванному с одного из столбов и стоящему вертикально дорожному указателю с надписью «Silagalys», и, ругаясь от боли в раненой ноге, пытался восстановить управление остатками своего подразделения. Кругом кричали и метались какие-то закопченные фигуры, в которых с трудом угадывались его подчиненные. Рвались боеприпасы в пораженных танках, языки пламени облизывали обломки машин штабной роты – ее расположению досталось больше других, видимо, разведка русских работала без сбоев.

Из двадцати пяти танков обеих танковых рот, которые двое суток назад пересекли литовскую границу, в боеспособном состоянии осталось всего шесть, остальные были либо уничтожены, либо повреждены так сильно, что об их ремонте на месте не приходилось и думать. Медицинские команды начали стаскивать раненых в уцелевшее крыло ангароподобного здания торгового центра, где Гровз первоначально планировал разместить основной командный пункт батальона.

Мотопехотные роты, частично успевшие зарыться в землю, пострадали меньше, а главное – в их боевых порядках уцелел, пусть еще не до конца развернутый, передовой КП. Подполковник решил перенести управление туда.

К девяти утра воздушное сражение практически завершилось. Несмотря на то что ударные самолеты при минимальных потерях (два Су-34, шесть Су-24 и пять Су-25) выполнили боевую задачу, истребительные части 6-й армии ВВС и ПВО, с учетом потерь в предыдущие два дня, лишились пятой части боевого состава. Кузнецов, нарезая круги в зоне ожидания над Резекне, слушал доклады командиров эскадрилий. Первая эскадрилья потеряла троих. Вторая потерь не имела. В третьей один был сбит, второй получил повреждения и ушел на Минск. О судьбе пилотов погибших самолетов пока ничего известно не было. Оставив над Латвией вторую эскадрилью позвенно заправляться в воздухе, Кузнецов повел оставшиеся десять машин на аэродром. На земле сражение только разгоралось, и у полковника не было сомнений, что еще ничего не кончилось.

Дождь, зарядивший с вечера, не прекращался. Туман, ползущий над Преголей и смешанный с дымом в пропорции, наверное, один к одному, заметно приглушал звуки, но было понятно, что обстановка вокруг удерживающего Знаменск батальона стремительно меняется. В каком направлении она менялась – было совершенно неясно.

В середине ночи грохот артиллерии раздавался со всех сторон, но по звуку можно было понять, что основные события разворачиваются к югу и юго-западу от поселка. Постепенно грохот ожесточенного боя словно начал смещаться против часовой стрелки, на юго-восток, а потом и на восток от поселка, в направлении Черняховска. Когда под утро к артиллерийскому обстрелу прибавилась бомбардировка с воздуха, то и лишившееся связи со штабом командование батальона, и несущий потери личный состав окончательно перестали понимать, что происходит. Поселок городского типа Знаменск практически перестал существовать. Целых домов теперь в нем было не больше чем пальцев на одной руке, а целых окон и вовсе не было ни одного. Но все три моста – автомобильный и железнодорожный через Лаву и автомобильный через Преголю – среди этого хаоса стояли нерушимо. Их каменные, бетонные и металлические части были посечены многочисленными осколками, но было видно, что воронки от бомб и снарядов начинаются на некотором расстоянии от мостов. Командование Коалиции явно хотело их сохранить.