Иар Эльтеррус - Небесный ключ

«А почему мы должны идти прямо? — спросил он себя. — К деревне ведет множество троп. Ийя идет очень легко. Пусть она видит лес. Пусть надышится».

Они подошли к деревне перед закатом. Боль, наконец, отпустила Ийю. Вместо муки в душу струилась лесная прохлада. Вместо чужих людей рядом был Они. Он держал ее за руку, и это казалось для женщины единственной связью с миром. А Онер Хассер опять думал и хмурился. Сейчас местные жители узнают геопсихолога, который летом гостил у них, и поинтересуются, зачем он опять к ним приехал. А он им ответит, что будет тут жить. Да еще с этой женщиной. Кто-нибудь из местных, дождавшись рассвета, обязательно пойдет на железнодорожную станцию, невдалеке от которой стоит база геопсихологов. Тут-то все деревенские и узнают, что геопсихолога и женщину к ним не присылали. Всем известно недоверие простых людей к «пси». Они обращаются к представителям Службы Контроля только в силу необходимости. Впрочем, как и Контроль к ним. Ведь в разговоре с Ланро об аномалии и о странностях жителей Тайнга Хассер все сильно преувеличил. Необычные люди здесь были. Но, на взгляд ученого, они были людьми, хоть и отличались от прочих. А остальные, увы, обычная деревенщина.

Неотесанная, тупая и грубая. Местные сделают все, чтобы избавиться от незваного «пси». Душу Онера Хассера грызли сомнения. Правильное ли он принял решение? Одно дело — то, что он хочет от мира, а другое — возможно ли это. Впрочем, пути назад уже нет. В Маэр? Да чтоб его Дух Опустошения побрал!

Онер так задумался, что не заметил, как оказался на чьем-то дворе. Двор был не огорожен и казался заброшенным — никаких следов хозяйства не наблюдалось. Посреди него находился большой покосившийся дом с распахнутой настежь дверью. Чувствовалось, что в нем не живут, но бывают часто. Рядом с домом стояли два крепко сбитых мужика. Они яростно спорили между собой, размахивая руками. Онер чуть не расхохотался.

«Не иначе, как местные власти! Ноги у Контролирующего сами собой в Центр Контроля ведут, даже если его и нет».

Деревенские мужики, стоящие на дворе, восприняли улыбку Хассера совсем по-другому. Они отнесли ее на свой счет и улыбнулись в ответ.

— А, давешний геопсихолог явился, — сказал один из них, крепко сбитый мужчина среднего возраста, протягивая Онеру руку. — Тебя, кажется, Они зовут?

— Да, мастер Вейн. Надо же, помнишь...

— Ну и зачем тебя к нам опять принесло?— прищурился Вейн.

— Жить у вас буду, — выдохнул Хассер.

— Жить, значит, будешь... И женщину, значит, привел,наклонил голову Вейн. — Только селить вас с ней некуда. Вдова, у которой ты тогда жил, к Отцу Мертвых отправилась. В ее доме нельзя. Да и работы у нас для вас нету.

— Я сам поработаю, — сказал Хассер.

— Он сам... Надо же, бледная городская немочь! — Мужик стал распекать ученого: — Контроль, зарасти оно все сорняками! Ты бы посмотрел на себя. В чем только ум держится?

— В теле, — широко улыбнулся Онер.

Вейн хмуро махнул рукой.

— Ну, ядрен корень с вами. Живите, работайте, — строго сказал он. — Только жить будете на околице. Ты по ночам станешь в лес шастать, уж я тебя знаю. У нас с этим строго...

Онер молча кивнул.

— Где вам селиться — это к нему, — указал Вейн на большого мужчину со спутанными волосами. — Бабу свою потом сводишь к знахарке. Ну, бывай, корень ты бледный... — Он развернулся и двинулся прочь.

Второй мужик, на которого указал Вейн, неуверенной походкой направился в сторону Хассера. Социоматик тут же узнал его и удивился. Певен Некор, деревенский плотник и столяр, был на себя не похож. В его взгляде читались рассудительность и смущение. Последнее удивительным не казалось: еще недавно Певен, которого в деревне все звали не иначе, как «тупой Пев», часто бывал пьян и редко покидал задний двор собственного дома. Онер запомнил столяра потому, что тот был отцом странного мальчика, Виля. Никаких иных достоинств в нем не наблюдалось. Социоматик вспомнил, как Пев однажды осыпал его грязными ругательствами, увидев возле ограды своего дома.

— Звиняй меня, молодой, — пробурчал Пев, стараясь не смотреть в глаза Онеру. — Сейчас мы найдем, где тебе жить. И ей тоже. — Он бросил быстрый взгляд на Ийю.

— Что ты тут делаешь, дядя Пев? — с удивлением спросил социоматик.

Столяр смутился окончательно и уставился в пыль под ногами.

— С тех пор, как я бросил пить, меня взяли помощником старосты. Не знаю, как оно получилось...

Опер вгляделся в Пева. Сразу стало очевидно, что ему изменили энергетический контур. И сделать это мог только один человек. Его сын, Виль. Социоматик отметил, что Ийя тоже внимательно смотрит на мужика и слегка улыбается. Онер ощутил живой интерес. Только прибыл, а здесь уже пахнет исследованием.

— Дядя Пев, а можно, мы будем жить у тебя? — спросил ученый.— Твой дом стоит на околице, все, как положено. И платить буду щедро.

На мгновение в глазах мужика вспыхнула жадность, тут же сменившаяся тоскливой озабоченностью.

— Места у нас мало.

— На одного есть?

— Да.

— Тогда веди, а я уж сам обо всем позабочусь.

Мужик пожал плечами и пошел к своему дому. Онер и Ийя, взявшись за руки, последовали за ним. Ученый, на мгновение, скользнув в сознание столяра, увидел маленькую каморку с неудобной лежанкой. Рядом с ней вполне можно поставить еще одну. Как хорошо, что он, Хассер, не нуждался в том, чтобы приучать себя к аскетизму. Он просто умел жить в тяжелых условиях. Ведь некогда шестнадцатилетний Оми, студент Академии в Тайме, сбежал в Маэр, заново поступил в Академию и жил в каморке на чердаке выдавая себя за сына каких-то важных персон, пожелавших остаться в тени. А его настоящие родители были простыми людьми.

Онер, улыбаясь, прикоснулся к душе своей спутницы почувствовав волну тепла. Ийя вообще никаких неудобств не заметит. Ей важно только одно. Она — с ним.

Следуя за столяром, ученый и его спутница подошли к дому. Онер, взглянув на свое будущее жилище, остановился перед калиткой и чуть не всплеснул руками. Его зрачки сжались в точки. Словно свет в глаза бил. Он помнил этот дом совершенно другим. Раньше строение казалось грязным — не столько из-за настоящей грязи, сколько из-за психической. Сейчас перед ученым стоял образцовый деревенский домик. Настолько чистый и правильный, что о таких пишут только в сказках для маленьких. Изнутри дом лучился, как солнце. Да так, что не только глаза резало. Резало мозг.

Онер, прищурив глаза, не отступил перед невидалью. Неизвестное, как с детства учили всех «пси», нужно познать сразу, пока оно не захватило контроль над тобой. Он так и стоял бы, желая понять то, что видит, но мягкая женская рука коснулась его плеча.

— Они, пойдем, — сказала Ийя, отворяя калитку.