Александр Золотько - 1942: Реквием по заградотряду

Севка бил короткими очередями, пытаясь достать тех, кто был без винтовок и кто махал руками, призывая румын не ложиться, а броском преодолеть оставшееся расстояние до окопов. Двух или трех офицеров он срезал. Одного, похоже, только ранил, двое солдат подхватили его за руки и за ноги и понесли в тыл.

– А знаешь, что по поводу «максима» сказано в наставлении? – крикнул Костя.

– Что?

– А то, что станковый пулемет в открытом бою недоступен для пехоты противника, пока есть патроны и жив хотя бы один пулеметчик.

– Значит, у нас это ненадолго…

Атака захлебнулась, румыны побежали к высоткам, Севка, надсаживаясь, прокричал, чтобы прекратили огонь, чтобы экономили патроны, и тут пушки снова накрыли окопы.

Взрыв-взрыв-взрыв-взрыв…

Один снаряд ударил точно в один из окопов, взметнулся огонь, смешанный с землей, потом вылетел язык пламени, накрывший окоп по соседству. С криком из него выскочил горящий человек, бросился вверх по склону, но далеко убежать не смог – его срезала пулеметная очередь. Красноармеец упал метрах в десяти от окопа, в котором сидели Севка и Костя.

Лежал и горел, пока следующий снаряд не смешал его с землей.

– Мать-мать-мать… – Севка сорвался в крик, закашлялся и замолчал, виновато оглянувшись на Костю. – А жить-то хочется…

– Что?

– Старая шутка… – Взрыв, свист осколков, крик. – А жить-то хочется, а ножки тонкие…

– Тонкие, – кивнул Костя. – И дрожат. Мы тут с тобой под обстрелом… – Костя посмотрел на часы. – Еще и часа нету, а уже хочется маму звать и, того и гляди, исподнее менять придется. А кто-то год в боях. И не в таком, как этот, а в настоящем. С танками и самолетами… Черт, напророчил, кажется…

Пушки замолчали, продолжали молотить пулеметы, но они не мешали слышать рев двигателей. Много двигателей, сильный рев…

Севка ощупал бутылки, стоявшие на дне окопа. Поправил тряпки, торчавшие из горлышек.

– У тебя спички есть? – спросил он у Кости.

– Газовая, одноразовая, – сказал Костя. – Не удержался, захватил…

– Вот удивятся поисковики, когда твою могилу раскопают, – пробурчал Севка.

– И тебе всего хорошего, – засмеялся Костя. – Сейчас наши орлы ка-ак побегут…

Танков было всего шесть штук. Покрашенные в три цвета, по немецкой методике, они напоминали ожившие кучи земли.

Ехали танки не торопясь, растягиваясь в цепь.

«Как там у классиков? – попытался вспомнить Севка. – Разворачивались в боевой веер?»

Имперские бронеходы, блин…

– Это бэтэшки! – крикнул Севке в ухо Костя. – Седьмые бэтэшки… Трофейные. Наши, мать их так…

Правофланговый танк выстрелил. Между окопов взметнулся султан взрыва. Потом выстрелил следующий танк. И через полминуты после него – следующий…

– Пристреливаются, суки… Друг другу чтобы не мешать… – Костя провел по лицу ладонью, размазывая грязь и копоть.

– И об этом тоже классик писал… – пробормотал Севка. – Кажется, «Хромая судьба»…

– Что? Какая судьба? – спросил Костя.

– Хромая.

– Хреновая! – крикнул Костя. – И у всех у нас одна-одинаковая… Понял? Нам бы хоть одно «ПТР»… Мы бы их отогнали… А так… И гранат нет, только бутылки… А с ними…

Кто-то выпрыгнул из первой линии окопов и, пригнувшись, побежал к танкам.

– Что ж он делает?.. – простонал Севка. – Почему не ползет?

– Может, не заметят? Надеется, что танкисты слишком увлечены стрельбой? – Костя взял «СВТ», прицелился. – Может, добежит? Если танкист высунется, то я…

Ближайший к бегущему бойцу танк повернул башню. Застрекотал спаренный пулемет, боец остановился на секунду и упал навзничь, выронив бутылку.

Танки продолжали пристрелку, не забывая время от времени задействовать пулеметы.

От высоток снова пошла цепочка румын.

– Сейчас подойдут поближе, и у нас будет потрясающий выбор – или открыть огонь и оказаться под танковыми пушками, или не стрелять и… и тоже погибнуть… – тихо сказал Костя. – Тебе как больше нравится?

– Мне больше понравится, если приедет сейчас какой-нибудь паршивый «Т-тридцать четыре» и разделает своих бывших старших товарищей…

Цепи поравнялись с танками, и те двинулись вперед, не прекращая пулеметного огня.

Один «максим» не выдержал, пулеметчик психанул, и длинная очередь хлестнула по танкам и по бегущим за ними солдатам. Без счета, не жалея патронов, понимая, что не успеет расстрелять всю ленту.

Упали несколько человек, танки выстрелили почти одновременно, и окоп с пулеметом исчез в разрывах. Пулемет замолчал.

– Не стрелять! – крикнул Игорешин. – Не стрелять! Приготовить бутылки! Приготовиться к атаке!

– Он что, с ума сошел? – спросил Севка.

– Нет, он молодец. Он… – Костя взял со дна окопа две бутылки, протянул Севке. – Вот, будешь нести – держись за мной. В драку не лезь… Я все сделаю за нас двоих, а потом, когда опрокинем пехоту…

– Кавалеристов.

– Когда всех опрокинем, на их плечах – к танкам. И вот тогда…

– Думаешь, танкисты стрелять по своим не станут?

– А другие предложения есть?

Когда румыны подошли к самым окопам, танки выбросили клубы дыма и медленно поползли следом за цепями.

– В атаку! – крикнул Игорешин. – В атаку!

И поднялся из окопа с автоматом в руках. Длинная очередь опрокинула трех румын. Бойцы из других окопов стали подниматься, не одновременно, как в кино, но вставали-вставали-вставали…

И Севка встал. Смог заставить себя вылезти из окопа под выстрелы. И не было никакого упоения боем или боевого азарта, нужно было заставлять свое тело двигаться, оно дрожало, не хотело умирать, но все равно подчинялось.

Севка держал четыре бутылки, по две штуки в каждой руке – за горлышко, как пиво для приятелей. И похоже, собирался сделать приятелям сюрприз – держал бутылки за спиной. Надеялся, что так их пули не разобьют? Не хотел гореть перед смертью?

– Не спать, Жуков! – крикнул Севка, проходя мимо окопа.

Капитан вылез, бледный, с залитым кровью лицом, видно, не уберегся от осколка.

– Веселее, капитан! – проорал Севка. – Вперед! На Берлин! Это тебе не тылы загораживать!..

Над передней линией окопов завязалась рукопашная.

Румыны не ожидали контратаки, а тут еще два десятка «ППШ» ударили в упор и одновременно. Первая цепь атакующих умерла, вторая не успела открыть огонь, а танки – танки замерли, не решаясь двигаться вперед, в месиво из людей, пыли и огня… В танках еще не поняли, что происходит.

А потом стало поздно.

Севка бежал за Костей, стараясь не отставать. Костя взял с собой в атаку трофейный «МП» и короткими очередями расчищал дорогу к танкам себе и Севке.

Слева полыхнуло – кто-то добрался-таки до «БТ». И разбил бутылку там, где нужно, на двигательной решетке танка. Загорелся второй танк. Третий.