Андрей Буторин - Дочь небесного духа

– Кого?.. Кто это?.. Кто?.. – зашумела толпа. Причем, как заметила Надя, любопытство проявляли, в основном, саамы; варвары же большей частью молчали, не очень приветливо поглядывая на «оратора».

– Папа, закругляйся, – поторопила отца девушка. – По-моему, в рядах «твоих детей» зреет раскол.

– А как вы думаете, – будто не услышав ее, в прежнем тоне продолжил Будин, – достоин быть великим нойдом муж дочери небесного духа? То есть, по сути, не кто иной, как его родной зять?

– Достоин!.. Муж достоин! Зять тоже очень достоин!.. – обрадованно загомонили саамы. – Кто теперь наш нойд?.. Который новый?.. Где великий зять?

– Я ваш новый нойд! – повязывая на себя снятый с убитого Парсыкина трехцветный пояс, с вызовом выкрикнул Нанас. – Это я – зять небесного духа!

– Да, это он, – устало оседая на руки дочери, закончил выступление Семен Будин. – Прошу любить и жаловать.

Когда Нанас, отдувающийся и потирающий горло, на котором проступили красные отпечатки пальцев, подошел к своим, летчик, тоже не до конца еще восстановивший дыхание, выдавил:

– Ну, как я тебя?.. Вернул долг хотя бы частично?

– Вернул… – буркнул новоиспеченный молодой нойд. – Только зачем ты так… Костю?

– Зачем?!.. – от изумления забыл про усталость и боль Будин. – Да он бы тебя придушил, если бы не я!

– Не придушил бы, я бы справился!.. А если бы даже… Все равно, так нечестно! Мы договаривались драться один на один.

– Нечестно? – стал вдруг абсолютно спокойным летчик. Впрочем, черный щиток, закрывающий его лицо и глаза, не позволял увидеть отражавшиеся в них эмоции. – Во-первых, было бы нечестно, если бы моя дочь стала вдовой в столь юном возрасте, а во-вторых, лично я, старший лейтенант Семен Будин, никому честного слова не давал.

– Да ты!.. – вспыхнул вдруг Нанас, отчего пятна на его шее приобрели зловещий багрово-синюшний оттенок. Оглянулся на саамов с варварами, пристально наблюдающих за ними, и перешел на возбужденный шепот: – Ты вообще не знаешь, что такое честность! Ты ведь сейчас обманул моих соплеменников, сказав, что ты дух. И меня ты тоже когда-то обманул, отправил на верную смерть, поняв, какой я глупый…

– Так мне что, извиниться перед ними, сказать, что я пошутил? Что я всего лишь беспомощный инвалид, а ты тоже никакой не нойд, а такой же, как я, самозванец?

– Я не самозванец! Я – нойд! – снова забылся и закричал Нанас. – Я взял силу погибшего Силадана из камня!

– Ах, из камня он силу взял! То-то, я смотрю, об тебя этот бугай все кулаки отбил!.. Но ведь и меня тоже сюда не на ручках принесли, я на самом деле упал с неба, ты ведь сам это видел!

И ты сам тогда назвал меня духом! Что, скажи на милость, я должен был тебе на это ответить? Дескать, нет, я никакой не дух, я обычный человек, просто я военный летчик и умею управлять реактивными самолетами! Ты бы понял что-нибудь из этого объяснения?

– Это я что-то вас не поняла сейчас, – прервала наконец молчание впавшая от изумления в ступор Надя. – Вы чего это вдруг разошлись?.. Папа, я от тебя такого не ожидала. Хуже маленького! Нанас, а ты вообще от своего величия ума лишился! Да где бы ты сейчас был, если бы не папа?.. Околел бы в лесу на другой день!

И ты что, не доволен, что он отправил тебя ко мне? Может, я тебе уже надоела? Или недостойна быть женой нойда? Так ты только скажи, я навязываться не стану. Меня, между прочим, уже двое, помимо тебя, в жены звали. Один, правда, уже отженился, зато другой… – тут девушка осеклась и буквально прикусила себе язык, нарочито сильно, до крови, но было уже поздно.

Лицо Нанаса в момент стало смертельно-бледным. Побелели даже губы, которыми он, с трудом шевеля, произнес:

– Я давно понял, что ты тоже его…

– Что «я его»?.. – чувствуя, как уходит из-под ног земля, беззвучно прошептала девушка. – Да как ты… Да как ты только…

Слезы ручьями хлынули из ее глаз, и Надя, не в силах больше сдерживать рыдание, круто развернулась и бросилась было ко входу в пещеру, но ее резко, почти грубо, остановил за плечи Нанас.

– Побежала к нему? – бросил, словно выплюнул, он. – Не надо. Я сам его к тебе приведу! А ты здесь пока за «честным духом» ухаживай. – И, поспешно, словно обжегшись, убрав руки, парень ринулся к черному пятну пещеры и тут же растворился в нем.

– Он что, и правда с ума сошел? – растерянно пробормотал Семен Будин. – Дочка, ты прости меня, дурака, я не хотел… Только я все же не понял, о ком это вы? У тебя что, и правда кто-то есть?.. Ох, я и правда дурак, – поспешно забормотал он, заметив, видимо, как переменилась в лице дочь. – Прости, прости, я-то уж точно совсем из ума выжил! Я ведь знаю, что ты не такая!..

Но зарыдавшая в голос Надя не смогла ему ответить ни слова.

«Я верну его!» – все-таки смогла она «услышать» «голос» Сейда, который вслед за бывшим хозяином тоже вскоре скрылся в пещере.

А Надя даже и не знала сейчас, хотела ли она, чтобы Нанас вернулся, или нет. Жгучая обида на мужа душила ее. Как он мог сказать ей такое? Чем она это заслужила? Тем, что нянчилась с ним, выхаживала, тащила вдвоем с немощным стариком по смертельно опасным темным туннелям?..

Но потом вдруг девушка поняла, что дело даже было не в Нанасе. Не только и не столько в нем. Самое страшное заключалось в том, что теперь она засомневалась, так ли уж не прав был ее муж… Нет, она конечно же не любила Ярчука, но все же, все же, все же!.. Ведь когда съехавший с катушек супруг, убегая, сказал, что приведет того к ней, сердчишко-то у ней екнуло. Сладко так сжалось и затрепетало, подлое!..

«Какая же я сволочь, дрянь, ничтожество! – не прекращая рыдать, в отчаянье подумала Надя. – И как я еще только могу обижаться на милого, чистого, наивного, бесконечно доброго Нанаса?! Да другой бы уже давно бросил меня, плюнув мне вслед. Назвав при этом подходящим емким словом. Хотя… разве я такая?.. Я ведь не изменяла Нанасу… Я ведь на самом деле люблю только его одного! А Ярчук… Ярчук – это так, наваждение, морок. Всему виной этот проклятый поцелуй, на который я сдуру согласилась и который теперь не могу забыть… Но что же теперь делать? Вернет ли Сейд Нанаса? Или стоит самой срочно бежать за ним и вымаливать прощение?»

Рыдание перешло наконец в громкие всхлипывания. Надя повернулась уже ко входу в пещеру, забыв совершенно и о саамах с варварами, и об отце, и о Горе. Но старик сам напомнил о себе. Впрочем, он обратился не конкретно к ней, когда воскликнул:

– Смотрите, что они делают, паразиты!

Девушка быстро обернулась и посмотрела в направлении протянутой руки Гора. Сначала, не придя еще в себя окончательно, она устремила взгляд несколько выше и увидела, что на небе сгущаются тучи. Но вряд ли старый варвар имел в виду это, да и определение «паразиты» по отношению к атмосферным объектам подходило едва ли. И лишь догадавшись опустить глаза на склон горы чуть ниже места, где они находились, поняла, что имел в виду старик.