Андрей Буторин - Дочь небесного духа

– Давай возьмем круче вниз! – крикнула она. – Если будем высоко, нас сбросит толчком!

– А если будем низко – нас засыплет камнями! – откликнулся Нанас.

– На берегу много больших валунов – спрячемся за ними!..

– Если успеем… – буркнул муж негромко, скорее, сам для себя, однако Надя его все же услышала. Но промолчала. Да и что тут можно было возразить? Ведь их судьба представляла собой ту же «кошку Шрёдингера»: пока не заглянешь в будущее – не узнаешь, успеют они или нет, жизнь им предначертана или смерть, напрасно или нет остались щенки Сейда наполовину сиротами… Но заглядывать в будущее Надя не умела. Может, сумел бы новый нойд – Нанас, но и ему было сейчас не до камлания.

И все-таки он оказался прав. Они не успели. До берега оставалось еще около сотни метров, когда подпрыгнула земля.

Наде показалось, что воздух стал упругим и плотным. Сперва он сдавил ее, больно воткнув в уши по резиновой пробке, а потом отпустил, будто камень из рогатки. Кувыркаясь, она пролетела несколько метров – благо что склон горы практически уже сошел на нет, иначе так скоро она бы нипочем не остановилась и разбилась бы почти наверняка. Спасло девушку и то, что она во время своего короткого полета не налетела на дерево. Ну и то еще, что в последний момент успела сгруппироваться – поджала колени и нагнула голову, обхватив ее руками.

Нанасу повезло чуть меньше – он приземлился в густом кустарнике. Впрочем, вполне возможно, что именно это и уберегло его от серьезных травм, а то и от смерти; ударься он о то же дерево или о камень – последствия были бы куда трагичней. Но и так он пострадал весьма существенно: все лицо и руки его были в крови, куртка изодрана в клочья и тоже пропитана кровью. К удивлению, уцелел и даже почти не испачкался священный атрибут нойда – пояс.

Подбежавшая к мужу Надя сначала подумала, что он мертв, и собралась уже издать невольный отчаянный вопль, когда Нанас распахнул глаза и, скривившись, попытался встать на колени. Все-таки завопившая, но теперь уже от радости, Надя быстро склонилась над ним, подхватила, помогла подняться.

– Подожди!.. – зашипел от боли супруг. – Дай посидеть немножко, голова кружится…

– Потерпи! Совсем чуть-чуть потерпи! – выкрикнула девушка, уши которой все еще были заткнуты «резиновыми пробками» и которая слова мужа прочитала, скорее, лишь по его губам. Но даже наполовину оглохшая, она слышала приближающуюся к ним опасность. – Нужно скорее добраться вон до того валуна! Иначе нас может задавить камнями. Слышишь?..

С той стороны, откуда они только что прибежали, нарастал угрожающий рокот – с горы катились камни.

Нанас сразу все понял. Приходя в себя, встряхнул окровавленной головой. Обхватил Надю за талию – точно так, как она держала его, и супруги побежали, а если уж более точно, то попросту быстро заковыляли в сторону каменистого берега озера.

За валун они спрятались, когда вокруг уже вовсю грохотали катящиеся с горы камни. Один из них – к счастью, не очень большой – успел больно ткнуться в правую ногу девушки. Сдерживая рвущийся крик, она толкнула мужа за округлый, шершавый бок валуна и рухнула с ним рядом сама.

Озеро будто бы ожило. Разбуженное подземным толчком, оно теперь словно дышало, окатывая берег судорожными, мешающими друг другу пенящимися волнами, брызги которых безумным дождем обрушивались на девушку с парнем. Но это сейчас их ничуть не волновало – их захватило зрелище другого, каменного дождя, бушевавшего вокруг их укрытия. Камни, подпрыгивая и сталкиваясь, неслись к озеру, превращая его беснующуюся поверхность в кипящую кашу на десятки метров от береговой линии. Грохот стоял такой, что даже Надя с ее ограниченным слухом испытала боль в ушах, и съежившись, закрыла их ладонями.

Безумная вакханалия по ощущениям длилась целую вечность. Но всему, даже вечности, когда-то приходит конец. Постепенно камнепад сошел на нет, хотя встревоженное озеро продолжало волноваться и после этого. Внезапно, будто с помощью чьей-то невидимой заботливой руки, из ушей девушки вылетели «пробки». В голове сразу зазвенело, стали слышны плеск волн и шум ветра.

Надя села, прислонившись к мокрому боку валуна, и, с облегчением выдохнув, запрокинула голову. До этой минуты ей думалось, что гор вокруг больше не существует – все они раскатились до последнего камешка. Но нет, горы по-прежнему стояли. И с одной из отвесных скал на нее все так же невозмутимо взирал великан Куйва.

Непонятно почему, только Надя вспомнила вдруг не о раненом Нанасе, не о погибшем Сейде, а об отце. Ей сделалось нестерпимо стыдно. Как же так, ведь когда она задумала отобрать у Сейда гранату и поджечь смертельный газовый запал, она ни на секунду не задумалась, что по ней будет страдать не только Нанас, но и отец! И если муж ее был здоров и молод и рано или поздно приспособился бы к жизни без нее, под грузом новых забот и ответственности свыкся с потерей, то парализованный Семен Будин, посвятивший все последние годы мечте о встрече с ней, мог бы такую потерю не пережить.

«В чем же дело? – казнила теперь себя девушка. – Неужели я такая бесчувственная? Ведь я и сама все последнее время жила с мечтой увидеть хотя бы место, где погиб мой отец! А когда нашла его живым, словно так и не сумела принять нежданную мысль, что он у меня теперь есть… Может, дело и правда в этом? Может, мое сознание не сумело еще адаптироваться, привыкнуть к этому? Или я просто-напросто моральный урод, мутант, оставшийся снаружи человеком, а внутри превратившийся в бездушного монстра?.. Ведь даже сейчас, зная, что Нанасу больно, я продолжаю заниматься своими проблемами!..»

Она быстро повернулась к мужу:

– Ты как?..

– Нормально, – тоже сел, ощупывая себя Нанас. – Поцарапало только легохонько.

– Ничего себе, легохонько! – ахнула Надя, подхватив рукой свисающий над ухом Нанаса лоскут скальпа с окровавленной прядью волос. – Где твой рюкзак? Там должен оставаться бинт!

– Не знаю. Наверное, сорвало, когда падал.

– Тогда снимай куртку! Заодно посмотрим, что с твоим телом.

Нанас, шипя от боли, осторожно снял сначала пояс, а затем стянул с себя грязные, испачканные кровью лохмотья, в которые превратилась куртка. Тельняшка под ней тоже оказалась во многих местах порванной и бурой от крови.

– Ну вот! – обиженно воскликнул он. – Опять я испортил тельник! Теперь уже совсем. А ведь новый взять негде…

– О чем ты только думаешь! – покачала головой Надя. – Только что едва от смерти убежал, а плачешь о какой-то тряпке.

– Я не плачу. Просто мне очень нравится носить тельняшку.

– Ладно, дам тебе еще одну, – буркнула девушка. – Если Гор уберег мой рюкзак. Я брала с собой запасную.