Артём Мичурин - Умри стоя! (Доблесть и честь)

Лейфиц выключил проектор и сделал два больших глотка воды из стоящего на кафедре стакана. После чего прокашлялся и, оправив мундир, вернулся к теме.

— Позднее к Пакту присоединились ещё два государства — Исламский Халифат и Япония, так же разработавшие и принявшие на вооружение ОМП. Как видите, положения Всемирного Пакта не ограничивают создание и распространение этого бесчеловечного оружия, что противоречило и до сих пор противоречит официальной позиции руководства Евразийского Союза. Тем не менее, с момента подписания рассматриваемого документа минуло уже почти пять десятилетий, в течение которых не было зафиксировано ни одного случая применения ОМП. Остаётся лишь надеяться, что у всех государств-обладателей и в дальнейшем хватит разума не прибегать к крайним мерам. А теперь я хотел бы услышать ваши вопросы по теме, — без малейшего энтузиазма закончил Лейфиц.

Тишина аудитории нарушилась единственным стуком локтя о парту.

— Курсант Волкова? — сходящиеся на переносице брови отставного интенданта приподнялись, демонстрируя недовольное удивление. — Имеешь вопрос? Ну, что ж, задавай.

— Так точно, господин Преподаватель! — Наташа вскочила из-за парты и вытянулась, щёлкнув каблуками. Плечи расправлены, подбородок вперёд, и без того вздёрнутый симпатичный носик кверху. Глеб, сидящий чуть позади, невольно поймал себя на мысли, что, наверное, никто в группе, а то и в отряде, не может так же быстро и чётко принимать эту стойку. — Меня интересует, — продолжила чеканить Волкова, — что даёт отдельно взятому государству присоединение к «Всемирному Пакту о неприменении оружия массового поражения»? Есть ли выгоды по сравнению с государствами, не подписавшими Пакт?

— Мм, — Лейфиц оттопырил нижнюю губу и покивал, — хороший вопрос, курсант.

— Под-ли-за, — беззвучно проартикулировал Толян Глебу.

— Рад, — продолжил Лейфиц, — что хоть кого-то интересует предмет, а не только баллы. И, несмотря на то, что этот вопрос относится к курсу следующего полугодия, я отвечу. Итак, какие же выгоды получает государство-участник Пакта? До применения ОМП — никаких. В ходе нейтрализации страны-нарушителя и последующего передела территории — никаких. Но… Кроме собственно задокументированного соглашения — Пакта — имеется созданный на его основе Совет. В этот Совет входят шесть, к настоящему моменту, глав государств-участниц, поэтому называется он — Совет Шести. Первого марта каждого года Совет Шести избирает открытым голосованием двух Судей — Главного и Резервного. Судья не может избираться дважды в течении трёх лет, поэтому они ежегодно меняются, хотя сама процедура избрания является чистой формальностью. Пока в Совете шесть государств, все пары известны, и только места Главного, Резервного Судий подвергаются ротации. Евразийский Союз, например, с момента основания Совета находится в паре с Североамериканской Коалицией. Таким образом, глава каждого из шести государств наделяется полномочиями Главного Судьи раз в шесть лет и раз в шесть лет — полномочиями Резервного. Именно Судьи, точнее — один Судья, Главный, отдаёт приказ Совету на нейтрализацию страны-нарушителя. Для чего же тогда нужен Резервный Судья? Всё очень просто — в случае, если Главным Судьёй оказывается лидер страны-нарушителя, чего нельзя исключить, полномочия с него автоматически снимаются и передаются Резервному Судье. Теоретически, — Лейфиц прищурился и взглянул на курсантов исподлобья, — Судья может и не отдать приказа на нейтрализацию. Схема несовершенна, но пока она работает и свою главную функцию — взаимного сдерживания — выполняет. Надеюсь, — обратился он к Волковой, — я ответил на твой вопрос?

— Так точно, господин Преподаватель! — отрапортовала та. — Благодарю!

После лёгкого ужина и, целиком ушедшего на тренажёры, помывку и постирку, свободного времени Глеб, наконец-то, завалился в койку.

— Слушай, — раздался возле правого уха голос Преклова, — я вот тут подумал…

— Опять? — недовольно пробубнил Глеб.

— …а американцы на людей похожи?

— Американцы? На людей?

— Ну да.

— Не пори чушь. Спи.

— Нет-нет-нет, всё это ерунда, — Виктор Крайчек плеснул в горло очередную порцию водки и припечатал рюмку к столу, — они же, мать их ети, греются, что хренов адский горн. Пять минут хорошего боя, и, — он хлопнул ладонью по столу, от чего тот едва не треснул, — швах! Бестолковые игрушки. Ничего нет лучше старого доброго «Феникса».

— Старого доброго… — нараспев повторил Хайнц Торвальд. — Начинаешь брюзжать как старик.

— А я и есть старик. Мне уже пятьдесят четыре. Много ты встречал таких ископаемых?

Хайнц опрокинул рюмку, улыбнулся и потыкал себя пальцем в грудь.

— Э-э, — отмахнулся Крайчек. — про тебя-то стервятника я и забыл. Ну что, ещё по одной за былое?

— Можно.

В офицерском клубе становилось немноголюдно. Время близилось к одиннадцати, и посетители, не спеша, расходились.

— Сводки последние видел? — спросил Крайчек и подался вперёд, заметно помрачнев.

— Видел, — кивнул Хайнц, — дерьмовые.

— Чёртовы БИВни. Драпают отовсюду. Даже под «крещендо» не стоят.

— Серьёзно? Раньше им, вроде, только эпинифрин кололи.

— Он многих давно уже не берёт. Привыкают ко всему, твари, будто тараканы, мать их. Как привык — всё, не проймёшь уже ничем. Таким одна дорога — в расход, под замену. Только вот замены, говорят, не часто прибывать стали. Если дальше в том же духе пойдёт, то глядишь и…

— Что? — серые глаза снайпера заговорщически сузились до едва видимых щёлок на худом обветренном лице. — Надеешься, мобилизуют? В постели боишься умереть?

Крайчек вдруг резко отшатнулся, словно у него перед лицом паяльной лампой махнули. Но скоро озадаченное выражение сменилось хищной ухмылкой.

— Тебе, Хайнц, этого не понять. Вы и воюете-то, на пузе лёжа. А Палач… Палач должен встретить смерть на ногах, до конца. Вот так.

В шесть ноль-ноль казарму заполнил привычный треск сигнала побудки, нарушаемый непривычным ещё громоподобным басом Крайчека.

— Подъём! Через двадцать минут всем быть на построении! Форма одежды — облегчённая!

Курсанты, будто выдернутые из коек за невидимые нити, повскакивали и выстроились вдоль прохода. Как только спина Воспитателя скрылась за дверью, казарма пришла в движение.

— Как думаешь, — пробормотал Толя, сплёвывая в раковину, — пострелять дадут?

— Не знаю, — ответил Глеб. — Просраться дадут точно.

Виктор Крайчек мерил шагами плац возле деловито урчащего мотором «Лиса». Наличие стоящего «под парами» автомобиля, рассчитанного вовсе не на три десятка человек, и сваленных в кучу заплечных ранцев рождало в головах курсантов мысли, далёкие от благостных.