Феликс Разумовский - Ошибка «2012». Игра нипочём

Они вылезли из машины, огляделись и зашагали к мёртвому заводу, к пролому в его стене. Дорогу Рубен явно знал – уверенно пробирался среди ковылей, залежей мусора и обломков бетона. С его лица на глазах пропадало всё суетное, поверхностное, сиюминутное. Он готовился. К поединку.

Внутри ограды, когда-то наверняка бдительно охранявшейся, было попросту жутко. Тоже декорации, только не для боевика, пусть и с этакой чертовщинкой, – это место можно было за деньги сдавать для съёмок полновесного хоррора. Или модного жанра «посткатастрофы». О том, что «было» лет через десять после того, как президентский внук случайно нажал на красную кнопочку. Покосившиеся стены, чёрные провалы разбитых окон, непомерно разросшиеся, не иначе мутировавшие от радиации, крапива и лебеда… Лишь густо краснел, будто со стыда, чудом сохранившийся пожарный щит. Может, ему было за державу обидно?

– Сюда.

Рубен миновал проржавевший скелет подъёмного крана, и они шагнули в новые декорации, на сей раз – для фильма про мафию. Просторный цех изнутри напоминал судовой трюм, где киношные злодеи любят покупать и продавать крупные партии наркотиков: ржавый металл набора, колонны света сквозь люки в палубе-крыше… Пришли, что ли? Оказывается, ещё нет.

Рубен взялся за обычный с виду обломок, валявшийся на полу, Краев схватился за другой конец… Бетон, оказавшийся по весу отнюдь не бетоном, легко сдвинулся в сторону. Обнаружилась крышка люка, подозрительно смахивавшего на канализационный. Краев успел мысленно смириться с тем, что придётся лезть в декорации для постсоветской чернухи – вонь, крысы, дерьмо… Однако ошибся. Узкий, тускло освещенный коридор вывёл их с Рубеном прямым ходом на съёмки гонконгского боевика о подпольном турнире по кумите. Недоставало только молодого Ван Дамма, а так всё было в порядке. В центре зала, круглого, точно арена, сидел на стульчике благообразный старик, напротив, по диаметру, виднелись двое амбалов. Один – с голым мускулистым торсом, на редкость впечатляющим, сплошь в вязи татуировок. Да не каких-нибудь примитивных зоновских партаков, призывающих резать актив и мстить прокурору. Краев вгляделся и понял, что лицезреет древнюю тайну. Какую?..

«…Ты не должен ни о чём меня спрашивать, просто прими как данность всё, что увидишь…»

Ох, Рубен. Всё предусмотрел.

Рубен между тем спокойно и деловито раздевался по пояс. И – надо же! – у скромного армянина из хорошей интеллигентной семьи, зарабатывавшего на хлеб маляром в автосервисе, обнаружился торс нисколько не хуже, чем у татуированного амбала. Краеву расхотелось высматривать молодого Ван Дамма, он понял, что сейчас действительно увидит нечто похлеще любого голливудского зрелища. Только не компьютерное, а настоящее и живое.

– Сейчас тебя позовет арбитр, – вполголоса предупредил Рубен. – Если ты ему понравишься, он даст тебе ритуальный нож, и ты принесёшь его мне. Если не понравишься, значит, буду биться без ножа…

– Я вообще-то лопатку принёс, – так же тихо обнадёжил его Краев. – Малую сапёрную… заточенную по уму…

Лично он придерживался мнения, что с подобной лопаткой было в самый раз против любого ножа.

– Спасибо, сирели, – мягко улыбнулся Рубен. – Слышишь, колокольчик звонит? Иди к арбитру.

Колокольчик вправду звонил. Идя через зал, Краев вспомнил школьный последний звонок, произведение Хемингуэя и современный Новый год с его неизменным «Jingle bells». Ну правильно, где же в России русских песен найти…

Бог его знает, что в нём могло понравиться или не понравиться арбитру… Подойдя, Краев поклонился, как полагалось кланяться сэнсэю: с полным доверием, потупив глаза. [76]

Услышал одобрительное хмыканье, поднял голову и увидел старческую руку, протягивавшую ему рукоятку ножа.

«Понравился, – обрадовался Краев, принял нож и, сразу перестав чувствовать себя ряженым дураком, понёс его Рубену. – Ох и ни хрена же себе…»

У него отпали последние сомнения в звериной серьёзности происходившего. Тут совершалась не ролевая игра с её условно травмобезопасными пластиковыми мечами и резиновыми секирами. В ладони у Краева покоился мощный, идеально сбалансированный кинжал с бритвенно-острыми лезвиями. Человеческая рука – не спектральный анализатор, но, право же, было в зримом качестве металла нечто такое, что Краев со всей определённостью понял: этот клинок его разрекламированную лопатку пустил бы на железную стружку. Притом нисколько не затупившись.

Оружие, предназначенное резать и колоть, не имело ни намёка на гарду. [77] Наверное, чтобы было ещё веселее. Ритуал есть ритуал!.. Краев в этом кое-что смыслил. Знал, в частности, с какой такой радости скульпторы и художники предпочитают изображать наших геройских солдат не в плащ-палатках и не в бронежилетах, а с голыми торсами, плюя, в общем-то, на сермяжную правду, и это не оскорбляет наш глаз…

…Всё правильно, но лично он предпочёл бы, чтобы Рубен вышел взывать к Высшей Справедливости хоть как-нибудь защищённым. Ну, если не мифриловая кольчуга а-ля дедушка Толкин, то хоть плащ там, шляпа, перчатка… [78] Как говорится, на Бога надейся, а сам к берегу выгребай. Бой на ножах [79] – та ещё лотерея…

Он отдал Рубену нож и едва не спросил учёного-гуманитария, умеет ли тот с ним обращаться. Хорошо, что не спросил. Посмотрел, как Рубен взял его в руки, и сразу понял – умеет. Вот он кинул его из ладони в ладонь, сделал перевод… [80]

Снова зазвонил колокольчик, и Рубен улыбнулся с какой-то детской простотой:

– Ну всё, брат, рок-н-ролл… Смотри, не перепутай зелёное с красным, а красное с коричневым… Поехали!

И не спеша, вразвалочку двинулся на середину. И пока Рубен шёл, с ним случилась метаморфоза. Потрясённый Краев увидел даже не падишаха в изгнании. Поднимай выше! Осанка Рубена приобрела царственность, которой не даст ни одна корона на свете, у него захотелось немедленно попросить воинского благословения, и непременно на очень правое дело. Чёрные с благородной проседью волосы сами собой собрались в пучок, на торсе выступила вязь татуировки ничуть не менее сложной, чем у противника… Тут Краев испытал озарение и понял, что в действительности татуировка существовала на теле Рубена всегда, просто сейчас ей было позволено себя показать…

Вот дедушка-арбитр убрался в сторонку, бойцы встретились на середине… и начался рок-н-ролл. Против краевских ожиданий – без каких-либо предисловий типа разных там ритуальных расшаркиваний. Стремительный, быстротечный и кровавый. Весь ножевой бой – на ногах, на скорости, на чувстве дистанции. Вошёл, ужалил и отскочил, а главная цель не горло, не глаза, не живот и подавно не сердце – вооружённая рука. Пока у змеи не вырван ядовитый клык, она смертельно опасна…