Денис Бурмистров - Аномалия

Виктор не питал иллюзий по поводу новых знакомых. Он был им благодарен, но не думал, что теперь они могут называть друг друга друзьями.

Возможно, матерым волкодавам просто нужно было выговориться. Возможно, вновь почувствовать себя частью той, старой, жизни, когда все сосуществовали в Медузе плотно и тесно, знали друг друга и друг о друге если не все, то очень многое. Но также Куликов знал, что если сейчас «псам» бросят кость в виде привычной работы, вновь поставят под ружье, то они снова будут ловить инсайдеров, уничтожать гнезда тварей и возвращать домой живыми сотрудников Института.

Виктор не винил их. Такова стезя солдата. Старую собаку новым фокусам не обучить.

Пока же они были по одну сторону баррикады, пусть временно, но так вовремя!

Последний раз «псы» приходили три недели назад. Сказали, что некоторое время не смогут наведываться в гости, порекомендовали быть осторожнее.

Ниндзя, который выполнял при раненом Куликове временную роль добытчика, также принес тревожные новости. Сказал, что километровая полоса вдоль Периметра выжжена дотла. Выйти незаметным из Медузы стало очень и очень сложно. Сказал, что комитетские практически каждый день совершают рейды вглубь «Горгоны». Что могут добраться и до школы, помянуя о месте гибели своей группы. Он предложил перевести Куликова в Маяк. Туда комитетские еще долго не смогут попасть, ловушки выжечь невозможно.

Так и сделали. Собрали весь нехитрый скарб. Куликов к тому времени уже находился на ногах, рана быстро заживала, поэтому смог помочь друзьям нести кое-какие вещи. До Маяка добрались без эксцессов, на девятый этаж также поднялись без проблем. Здесь Виктор занял пустующую квартиру, соседнюю с той, в которой проживала призрачная девушка. Ниндзя и Иван обосновались тут же. Ниндзя почти никогда дома не появлялся, лишь изредка заходил за Иваном, и они вместе уходили в поисках припасов.

Виктору было скучно валяться в пустой квартире. И он зачастил в гости к девушке, в компании которой чувствовал себя по-домашнему и очень умиротворенно. Со временем он стал проводить у нее больше времени, чем у себя дома.

Девушку звали Кирой. Виктор узнал об этом, когда наткнулся на ее дневник, в который девушка записывала свои мысли день за днем, начиная с того самого утра, когда обнаружила, что не может выйти в подъезд.

Куликов всегда очень трепетно относился к подобным вещам. Воспитание ему дали достойное, и он понимал, что читать чьи-то личные записи нехорошо. Но в какой-то момент понял, что просто должен узнать о том, что же здесь произошло. Обязан это узнать ради нее.

Потому что он, к своему ужасу, стал испытывать к этой красивой рыжей девчонке то, что, казалось, уже невозможно испытывать в Медузе. Нечто большее, чем просто живой интерес к странной аномалии. Нечто такое, что заставляло сердце биться чаще, а мысли в голове путаться и метаться.

Виктор влюбился.

Кира начала вести дневник с момента, когда все ее попытки покинуть собственную квартиру не увенчались успехом. Самая первая запись начиналась так: «Меня зовут Кира Крапивина, мне 27 лет, и я не могу открыть входную дверь уже больше суток. Возможно, я сошла с ума».

Девушка обнаружила, что дверь не желает открываться, утром, когда должна была идти на работу в Институт. Ключ и замок работали исправно, но дверь оставалась недвижимой, будто с обратной стороны ее заложили кирпичом. Телефон не работал, поэтому бригаду МЧС вызвать не вышло. Более того, спустя несколько часов бесплодных попыток выйти, девушка обнаружила, что и окна не открываются. Брошенные в оконные стекла предметы отскакивают назад, натолкнувшись на твердую как сталь поверхность.

Кира обнаружила, что оказалась в ловушке, в плену собственной квартиры.

Виктор не мог себе даже представить отчаяние этой девушки. Дневник был испещрен мыслями, версиями случившегося и предположениями. Среди них были мысли и о смерти, и о том, что она, Кира, сошла с ума, и о последствиях некоего эксперимента, в котором участвовал ее отец. И даже о том, что Бог нажал на «паузу» и ушел за пивом.

Шли часы, дни, месяцы. Кира заметила, что картина за окном повторяется. Она даже указала время и цвет проезжающих мимо машин, а также приметные детали прохожих – коляска, яркий пакет, белые туфли. Каждый день за непробиваемым стеклом происходило одно и то же, вновь и вновь неизвестные силы крутили записанный фрагмент суточной жизни города. Виктору подумалось, что это, скорее всего, последний день, который увенчался ночным рождением Медузы.

Вместе с тем девушка отметила, что неуязвимость окон, стен и двери на предметы в самой квартире не распространялась. Вместо этого они каждое утро появлялись вновь, целые и невредимые. Это касалось продуктов в холодильнике, порванных книг, сожженной одежды. Впрочем, просто переложенные с места на место вещи утром оставались там же.

Она пыталась обнаружить «точку отсчета», после которой происходили перемены. Не спала ночь, выпивая одну чашку кофе за другой. Ровно в пять двадцать восемь утра сознание Киры гасло, и в себя девушка приходила лишь через три минуты в уже обновленной квартире.

Интересную особенность вещей заметил и Виктор. Он как-то брал к себе домой книгу почитать, так где-то около часа ночи она попросту провалилась сквозь пальцы и растаяла как дым. На следующий день Куликов нашел ее в квартире Киры лежащей на полу в коридоре, возле входной двери. Так же, как показал другой опыт, предметы, которые спускались ниже этажа с бабочками, теряли материальность. Таким образом выходило, что эффект этой аномалии сохранялся только в доме, и то лишь на нескольких этажах. Причем был подмечен еще один интересный факт – вещи, оставленные инсайдерами в квартире девушки, в ее времени не проявлялись. Потому ли, что их в ее времени еще не было, или была еще какая-то причина, но это сводило на нет все попытки Виктора наладить общение с Кирой.

Виктор читал страницу за страницей, все больше поражаясь, как девушка не сошла с ума после первого года своего заточения. Удивлялась этому и сама Кира. Удивлялась и жалела об этом. Возможно, кто-то и мог бы позавидовать девушке – проживая жизнь и осознавая это лишь разумом, телом она навечно оставалась двадцатисемилетней. Только вот ей такое «благо» было не нужно, Кира очень хотела прекратить происходящее пусть даже и ценой безумия.

Ее развлечениями были чтение книг, прослушивание одних и тех же мелодий по радио, просмотр одних и тех же передач по телевизору, готовка из одного и того же ассортимента продуктов, хранящихся в холодильнике, уборка, сон, перестановка мебели, разгром квартиры, вязание, лежание в ванне и рисование. Последнее у девушки получалось особенно хорошо, она делала наброски карандашом в большом альбоме. Рисунки с новым днем не пропадали. Впрочем, чем дальше листал альбом Виктор, тем чернее и обреченнее становились рисунки.