Сергей Тармашев - Наследие 2

Эти пять шагов она ползла, стараясь не отрываться от земли ни на миллиметр. Несколько лет назад у них в школе недолго работал преподавателем ОБЖ один отставной офицер, помнится, как-то он устраивал среди мальчиков военизированные игры, на которых Олеся присутствовала как классный руководитель. Тогда это казалось ей излишней тратой времени по отношению к ученикам начальных классов, которым давать ОБЖ ещё рано. Теперь она рада, что видела, как отставник учил её третьеклассников ползать под натянутыми бельевыми веревками… Добраться до канавы ей все-таки удалось. Осторожно сползя вниз, она почувствовала, как намокает одежда, и принялась откручивать крышку бутыли. Нужно отрыть руками небольшую ямку, чтобы вдавить в неё бутыль, иначе воды наберется только половина, лужа совсем неглубока, и её дно представляет собой грязную жижу. Это ничего, дома она отфильтрует воду через полотенце и простыню, а потом прокипятит. Главное сейчас — набрать бутыль доверху.

Голоса у костра зазвучали громче, и над её головой прошел луч фонаря. Бандиты зашумели, перекрикиваясь с охраной противоположных подступов к колонке, вновь раздались выстрелы. Похоже, с другой стороны улицы кто-то снова пытается добыть воды. В ту сторону грязный ручей течет сильнее, там даже есть рытвина, в которой вода почти чистая, и именно потому Олеся никогда туда не ходит. Про рытвину знают все, и бандиты каждую ночь убивают кого-нибудь возле неё. Здесь, в грязной липкой канаве, вода мутная, вперемешку с землей, зато есть шансы вернуться домой живой. Тем временем у ближайшего костра собралась большая группа вооруженных «хозяев» колонки, и Олеся невольно затаила дыхание. Она всё-таки педагог, пыталась успокоить себя женщина, и знает, что, несмотря на опасную близость, заметить её очень сложно. Ведь для людей, стоящих ночью возле источника освещения, окружающий мрак ещё более непрогляден в силу контраста. Скорее её могут услышать, увидеть можно, только если осветят фонарем.

Она потрогала пальцем горлышко бутыли, убеждаясь, что та наполнилась целиком, и осторожно завинтила крышку. Теперь предстоит доползти до кустов. В вымокшей одежде, измазанной в грязи, ползти гораздо труднее, а ещё нужно тащить за собой полную бутыль так, чтобы не задеть ею за что-нибудь. Олеся в который раз подумала, что если бы у бандитов были собаки, то добраться до воды она бы не смогла. Но Хабаровск вот уже лет сорок населяли в основном корейцы, в этнических традициях которых было употребление собачатины в пищу. В обычное время обрусевшие азиаты этим занимались крайне редко, но едва в городе начался хаос и продукты питания стали первейшей ценностью, собаки исчезли полностью, даже бездомные. Удивляться не приходилось, вчера Олег ещё не слег с «желтым» гриппом и сумел каким-то чудом поймать и убить уличную кошку. После двухдневного голода Олесе показалось, что вкуснее жаренной на сложенном из обломков стульев костре кошатины ничего нет.

Ей удалось достичь первых кустов, когда в спину ударил луч фонаря и позади раздался возмущенный женский крик. Её заметили! Толпа разразилась угрожающими воплями, и Олеся, прижав бутыль к груди обеими руками, бросилась бежать. Загремели выстрелы, вокруг что-то свистело, с глухим стуком ударяясь о прогнившие стволы деревьев, повсюду мелькали световые пятна фонарей, пытающиеся высветить беглянку. Что-то больно обожгло ногу в районе икры, Олеся споткнулась, но удержала равновесие и рванулась к ближайшему переулку. В другое время она не рискнула бы приближаться к заборам частных домов, оттуда часто стреляют по прохожим, но сейчас это было единственным шансом спастись. Ей удалось пробежать опасный квартал насквозь и выбраться к многоэтажкам. Потом она ещё час пробиралась через дворы к своему дому.

— Кто? — услышала Олеся хриплый голос мужа, едва вошла в квартиру. — Стоять! Стреляю! — Он лежал на спине, посреди коридора, недалеко от колеблющегося огонька свечи, и, неуклюже держась за валяющийся рядом обрез подрагивающей рукой, тщетно силился поднять голову, чтобы разглядеть вошедшего.

— Паша, это я! Я! Я вернулась! — она торопливо захлопнула дверь, закрыла щеколду и подперла дверную створку куском ржавой арматуры. — Я принесла воды. Как вы? Как Светик?

Дочку удалось забрать из больницы буквально за несколько часов до того, как город окончательно превратился в ад. В день, когда у Светика появились первые симптомы «аллергии метисов», её увезла «скорая». Тогда больницы ещё работали. Олесю не хотели пускать в палату, но она устроила скандал с истерикой, и врач лишь скривился, мол, пусть идет, и без неё проблем выше крыши. Палата, как и вся больница, оказалась переполнена, дети лежали даже в коридоре, и медсестра сказала, что им ещё повезло, — Светику досталась койка в помещении. На следующий день Олеся узнала, что «скорая» перестала приезжать на вызовы, и заболевших рекомендуют содержать в карантине на дому и ждать прибытия медицинских групп, которые якобы организуют лечение. Ещё через день в городе отключили воду и мобильную связь, к вечеру пропало электричество. Военные, патрулирующие город, сменили респираторы на ОЗК с противогазами, а грузовые машины на бронетранспортеры и БМП. А утром Павел ушел с соседями в магазин и вернулся очень быстро. Оказалось, что у персонала магазина обнаружены симптомы «желтого» гриппа, и поставка продуктов сегодня производиться не будет.

К полудню поползли слухи о массовых проявлениях признаков «желтого» гриппа, от которого «Панацея» не помогает. Многие утверждали, что доза препарата, которую выдает «Сёрвайвинг Корпорэйшн», недостаточна для подавления болезни. Мгновенно вспыхнула паника. Множество людей бросилось к медицинским центрам «СК», и ситуация там вышла из-под контроля. Толпы брали центры штурмом, взламывая хранилища в поисках медпрепаратов, начались стычки с полицией и войсками, появились жертвы. Вечером того же дня «желтый» грипп был замечен среди военных, удерживающих ключевые объекты городской инфраструктуры, и все, кто мог, бросились бежать из города.

Что станет с дочкой посреди такого безумия, Олеся боялась даже представить, и они с мужем, вооружившись чем попало, бегом добрались до больницы. В клинике царила полнейшая неразбериха, медицинский персонал ещё пытался оказывать помощь детям, уложенным даже на лестничных площадках, но сделать что-либо существенное был не в силах. Препаратов, способных справиться с болезнью, не существовало, половина работников больницы ходила с сильно опухшими воспаленными слизистыми оболочками, испуганно вцепившись в баночки с «Панацеей». Олеся с трудом добралась до палаты Светика, буквально перешагивая через устроенные на полу постели с больными детьми. Почти все малыши плакали и звали маму, несколько измученных сиделок сбивались с ног, пытаясь успокоить детей, и Олесе казалось, что среди жалобных голосов она слышит плач дочери. Светика забрали домой прямо в пижаме, не решившись тратить время на переодевание. Пока добирались до своего квартала, стали слышны взрывы, доносящиеся с городских окраин.