Руслан Мельников - Берсеркер Скверны

Виктор почувствовал, как в душу вползает уныние. Его предположение оказалось верным. А ведь он уже успел сдружиться с командой Василя. Плохо, очень плохо… Хотя, может быть, то, что ожидает их самих, будет еще хуже.

– С кочем сгорел один драккар, – добавила Змейка.

Если это и было утешением, то слабеньким.

Девушка опустилась на кучу прелой соломы в углу своей камеры и замолчала. Наверное, больше ей сказать было нечего.

Вскоре Виктор обнаружил, что в соседней камере – не той, куда бросили Змейку, а располагавшейся с другой стороны – заперт кто-то еще. В дальнем углу зашевелился зарывшийся в солому узник. До сих пор он не подавал признаков жизни и лишь наблюдал за происходящим со стороны, но, убедившись, что тюремщики не собираются возвращаться снова, арестант пополз к решетке между камерами.

– Эк, как вас угораздило, бедолаги! – послышался знакомый голос – слабый, хриплый и печальный. – Эк, как всех нас угораздило… Ох, Василь, Василь, зря ты сюда вернулся…

Голос принадлежал старейшине соловецкой общины деду Федору. Выползший на свет старик выглядел неважно. Грязная рваная одежда – в засохшей кровяной корке. Сквозь прорехи видны подживающие раны и ожоги. На лице – следы побоев, волосы – в крови, борода – подпалена. Правый глаз заплыл и не открывается, во рту за разбитыми губами не хватает нескольких зубов. Взгляд – погасший, затравленный. Судя по всему, деда Федора пытали. И, похоже, несчастного старика совсем сломали.

– Ничего-ничего, ребятки, потерпите, скоро пройдет, – тихо, словно опасаясь привлечь внимание тюремщиков, шептал старый помор.

Что скоро пройдет? Если дед Федор говорил о параличе, то он не врал. Виктор действительно чувствовал, как оцепенение в членах постепенно уходит.

Сыпанул отборной бранью Костоправ. Судя по крепкому многоэтажному мату, лекарь, хотя и не мог еще двигаться, языком владел уже в полной мере. При помощи мудреных словесных оборотов Костоправ обещал сотворить с викингами и Инквизиторами такое, что первым лучше было бы сразу утопиться самим, а вторым – быстренько посжигать друг друга на собственных кострах.

– Дед Федор, – попробовал позвать Виктор. Получилось. К нему тоже вернулась речь. Вот только голова болела, как после доброй попойки. И ноющая боль эта, судя по всему, пройдет не скоро.

– А-а-а, купец! Золотой, – поморский старейшина тоже узнал его. Посетовал: – Плохо наше дело. Совсем плохо.

– Что с Костяникой? – спросил Виктор. – Она жива?

– Да жива, жива твоя зазноба. К крестоносцам не попала, – дед Федор почему-то отвел глаза. Это Виктору не понравилось.

– Что? – потребовал он объяснений. – Что с ней?

– Викинги увезли.

Новости были ужасными. Виктор подавленно замолчал.

– Дед Федор, – послышался голос Василя, – что здесь произошло?

Даже Костоправ перестал материться, ожидая ответа.

– Что произошло? – поморский старейшина невесело улыбнулся. – Хорошо, я расскажу вам, что произошло…

– Брат Себастьян, – с достоинством представился худощавый горбоносый крестоносец, вошедший в дом старейшины. Едва заметный кивок заменил поклон, который вообще-то в подобных случаях должны отвешивать чужеземцы.

– Милостью Черного Креста ландкомтур Ордена Святой Инквизиции и посол Верховного Магистра, – крестоносец говорил по-русски почти без акцента. – Имею полномочия вести переговоры от имени Святой Инквизиции и Его Преподобия.

– Дед Федор, – кивнул в ответ глава общины, изучая гостя настороженным взглядом. – Я здесь за старшего.

Свой массивный ведрообразный шлем Инквизитор держал в правой руке. Ладонь левой лежала под плащом с черными крестами на пустых ножнах: рыцарю пришлось сдать оружие охране. Но прочее снаряжение ему позволили оставить.

Разглядывая гостя, дед Федор подумал, что две большие поясные пороховницы и целые гроздья мерных пенальчиков-зарядцев на перевязи-берендейке не очень уместно смотрятся на тяжелых рыцарских доспехах, да по соседству с ножнами из-под длинного рыцарского же меча. Уж либо ты стрелок, либо рубака. Или латы носи для рукопашной схватки, или будь вертлявым, легким и быстрым, чтобы вовремя перезарядить самопал и сменить позицию. Иначе ни то ни се в бою получится. Впрочем, Инквизиторы, говорят, одинаково усердно изучают разные воинские науки. Может, у них все получается. Прошли же как-то послы через Большой Котел, или, как они сами предпочитают его называть, – Скверну. Но вот для чего они отправились в этот долгий и опасный путь?

Инквизиторов заметили соловецкие рыбаки, промышлявшие в Онежской Губе. Викингских драккаров поблизости не было, а обитатели лагеря, над которым развевалось знамя с черным крестом, не таились и не выказывали враждебных намерений, поэтому коч безбоязненно подплыл к берегу.

Крестоносцы назвались послами. Сказали, что хотят встретиться со старейшиной Соловецкой общины для обсуждения некоего чрезвычайно важного дела.

Все это было весьма удивительно. Инквизиторский Орден, хозяйничавший в Европе, никогда прежде не искал дружбы и не вступал в переговоры с Северным Союзом Общин. Да и вообще крестоносцы и поморы контактировали разве что во время редких стычек в Котле, где любое существо и любого человека, не носившего на себе черного креста, Инквизиторы воспринимали либо как мутанта, либо как пособника мутантов. И тех, и других, по мнению рыцарей, следовало уничтожать без пощады, во имя Черного Креста и ради очищения оскверненных земель.

Посольство оказалось немногочисленным, но хорошо вооруженным и экипированным. Добротная броня, мечи, пистоли, самопалы, с полдюжины старых стволов. У каждого рыцаря – здоровенный крепкий быконь-тяжеловес. Поверх доспехов Инквизиторы носили многочисленные зарядцы и пухлые пороховницы. Жили рыцари в украшенных крестами палатках, больше похожих на шатры. Надо сказать, Инквизиторы, которые отправлялись в крестовые походы по Котлу-Скверне, были все-таки снаряжены попроще. А у этих – сразу видно – высокий статус.

Поморы согласились перевезти на Соловки пятерых крестоносцев. «Пять человек не смогут причинить вреда крепости», – рассудил капитан коча. И вот глава посольства стоит перед дедом Федором.

* * *

– Присаживайтесь, э-э-э… брат Себастьян. – Назвать Инквизитора братом язык у деда Федора повернулся с трудом.

Крестоносец, громыхнув доспехом, расположился на широкой скамье, поставив железный шлем рядом. Металл и пластик звякали, стучали и скрежетали при каждом движении Инквизитора. Покачивались на кожаной перевязи зарядцы.

«В таком наряде, может быть, и сподручно сражаться на суше с мутантами, – мысленно отметил дед Федор, – но в морском бою от него больше вреда, чем пользы».