Ольга Амбарцумова - Спецкор. Любовь и тигры

Чашечка чудо-напитка — а в качестве посуды Кроха приспособил свернутый металлический набалдашник от той же самой саперной лопатки — дожидалась меня, стоя на столике в виде пенька, на листке лопуха вместо блюдца. Но кто обращает внимание на сервировку? Тут самое важное — содержимое. Первый глоток прошел «на ура», второй проскочил еще быстрее, а вот третий я задержала во рту, решив посмаковать и заодно понять, чем же меня напоило это чудовище?

Мысль, что отправляясь следом за мной, кадавр просто прихватил с собой пакетик молотого или растворимого кофе, оказалась в корне неверной — вкус заметно отличался, да и запах, если тщательно принюхаться, тоже был несколько другой. Напиток — явно заваренный, тут двух мнений быть не могло. Вкус мало походил на то, что случалось пить в дорогой кофейне, где цена одной чашки равнялась четверти месячного заработка бедной журналистки, перебивающейся случайными подработками. Да, время от времени, или по рабочей необходимости, я вполне могла себе позволить забыть про желание быть независимой и посибаритствовать за материн счет — в конце концов, глупо отказываться от новых впечатлений из одной гордости.

Так вот, до кофе, который привозили в мешках из натуральной кожи, чтобы защитить зерна и сохранить естественный запах, творению Крохи было далеко. Как, впрочем, и до дорогого растворимого напитка вроде «Пеле». Но вот сравнение с продукцией большинства автоматических кофеварок, или тем, что варили в разнообразных забегаловках, было уже не в пользу последних. А главное заключалось даже не в том. Просто действие этого странного напитка на просыпающийся организм сравнить, пожалуй, не с чем. Может это, конечно, самовнушение, или влияние свежего воздуха, но от каждого глотка весь организм буквально продергивало, наполняя все клеточки энергией. Нечто подобное я испытывала только раз, когда одна большая любительница напоила меня напитком собственного приготовления. Она потом долго смеялась над моим видом и объясняла, что даже из самого дорогого кофе при сушке извлекается кофеин. Так требует закон — слишком велика потребность медицины в этом продукте, и если есть желание почувствовать, за что любили кофе три века назад, то надо пить только такой — из смолотых зеленых зерен, которые избежали этого цивилизованного варварства.

Вот теперь я и размышляла, держа в руке обернутую лопухом металлическую чашечку — где это кадавр умудрился найти необжаренные зерна кофе, ведь в этом климате он, кажется, не растет… И уж точно — не растет в лесу. Впрочем, те корешки, которые он уже закончил жарить и теперь ссыпал в кулечек, наводили на определенные мысли своим запахом. Ну и бог с ним, пусть это какой-то суррогат, но если он пахнет как кофе, на вкус похож, и уж тем более превосходит по тонизирующему эффекту почти все, что я до этого пила — буду называть его кофе. К слову, надо будет потихоньку подсмотреть, что же за корешки накопал мой спутник — большинство моих знакомых вряд ли поймут разницу, да и на таком заменителе, наверное, можно заработать неплохие деньги…

Мысль о деньгах среди окружающей природной красоты почему-то оставила неприятный осадок, который пришлось смывать глотком кофе — последним. С сожалением отставила пустую «чашку», с вожделением поглядев на еще более чем на половину полный пакет, из которого Кроха набирал порцию себе. Мне вторую чашку он не предложил. Ну, и не стоит ожидать от него излишней предупредительности — спасибо хоть за то, что позволил выпить эликсира первой. Или это он так на токсичность проверял?

Слегка в отместку, давая выход бурлящей внутри энергии, начала делать зарядку, вспоминая движения из, казалось, давно забытого комплекса упражнений и стараясь плавно перетекать из одной суставовыворачивающей позы в другую. Все это время чувствовала на себе заинтересованный и удивленный взгляд зверя. Может, за такое показательное выступление догадается еще чашечку налить?

Все это рукодрыжество и ногомашество закончилось нетривиально — меня скрутил натуральный приступ голода.

Современный человек с таким практически незнаком. Максимум, что ему известно — это небольшое сосущее чувство, если закрутился и пропустил ланч. Поэтому, когда встречается упоминание «свирепого голода», вряд ли кто понимает, о чем на самом деле идет речь. Как не понимала и я до последнего момента. Казалось, внутри живота возник страшно свирепый зверь, вцепившийся во внутренности, или сами кишки вдруг превратились в ненасытного змея, принявшегося скручиваться внутри в узлы, буквально высасывая все вокруг.

Это, видимо, после действия стимулятора организм вспомнил, что практически сутки ничего не ел, а только бешено сжигал калории в борьбе за выживание. За нервным напряжением до последнего момента о голоде не вспоминалось, но стоило расслабиться и…

Жутко себя чувствовать, когда из цивилизованного человека превращаешься просто в очень голодного зверя, готового вцепиться зубами в кусок сырого мяса. Да что там мяса — готов перегрызть кому угодно горло, чтобы добраться до еды, и даже вид собственной ноги наполняет рот слюной!

— Кроха, миленький, очень кушать хочется. Поймай хоть птичку, хоть рыбку… я даже на мышку согласна, и вообще на что угодно! — Как можно жалостнее пролепетала я, держась руками за живот, в котором началась нешуточная война. Очень надеялась, что жалобный тон объяснит всю плачевность моего состояния и побудит кадавра тут же найти мне хоть какой-то еды.

Последний расчет оказался верным. Кроха задумчиво и оценивающе изучил мою скорченную фигуру — пришлось изобразить самую жалобную из известных гримасу, кивнул самому себе, явно соглашаясь с какими-то своими тайными мыслями, ободряюще мне оскалился и бодро рванул к ручью, где что-то быстренько прополоскал. И приволок назад еще один кулечек полный водой.

А вот в кулечке… У меня даже голод прошел от ужаса, который увидели глаза, правда всего на пару секунд, а потом живот снова скрутило, правда, уже непонятно от чего — голода или отвращения.

— Кроха, миленький… я же не птичка… и не рыбка… — пробормотала я, стараясь отодвинутся от своего благодетеля и страшного кулька. — Ну как это можно есть?! — кажется, последняя фраза прозвучала несколько панически. Впрочем, кадавр понял ее скорее как вопрос и показал «как это надо есть». Он закрыл одной лапой себе глаза, вторую сунул в кулек и выхватив от туда белесого от воды дождевого червя — без увеличительных свойств воды тот стал гораздо меньше, но я бы не сказала что намного менее противным — и положил себе его на язык. Глотнул, не жуя, и быстренько запил это блюдо «кофием». После чего мерзавец довольно улыбнулся и умильно похлопал себя по выпученному животу, дескать — «вкуснятина, чего ты брыкаешься?».