Ольга Амбарцумова - Спецкор. Любовь и тигры

— Ужас. Ты думаешь, что Кроха мог убить?

— Мог, но не захотел. Вот, смотри на лапу в увеличении.

Вблизи чудовищная конечность впечатляла — вот она идет вперед и… когти выдвигаются вперед между пальцами, превращая умильную лапку в чудовищный шипастый кастет, а потом медленно, как бы нехотя втягиваются обратно, прежде чем лапа касается бока.

— Значит, мог… — не скажу, что такая новость прибавляет хорошего настроения.

— Более того, даже без когтей убить ему было проще простого.

— Просто толкнув в бок?

— Там, Ди, у человека находится печень. Удар в печень — нокаутирующий. Сильный удар — вызовет болевой шок и смерть, если не оказать своевременную помощь. Чуть сильнее — и болевой шок плюс разрыв печени, что значит — смерть, если поблизости нет операционной.

Но меня уже некоторое время не интересовали технические подробности. Вот тебе, девочка, и защитник… Видимо, часть мыслей невольно вырвалась наружу.

— Мог, но не убил… Почему?

— Ну, это очень просто — потому что Вы, леди, не хотели убивать Марата за этот розыгрыш, хотели только наказать за пережитый страх. Вот ваше желание и было исполнено. Дорогая Ди, тебе подарили золотую рыбку и теперь надо быть очень осторожной в своих желаниях, и очень доброй в мыслях. Потому что умеет твоя золотая рыбка только одно…

— Неправда! Он очень добрый и ласковый, чуткий и нежный!! — от переживаний кровь бросилась в лицо. Невозмутимость Моретти лишь усилили обиду. Захотелось наброситься на Сержа с кулаками, но весь запал моментально исчез — за спиной оператора из-за дивана выглянули черные кончики ушей.

Вот ведь нахал! И как сумел пробраться незамеченным? И сколько он там сидел? Итальянец тем временем только горестно покивал головой:

— Да конечно… Ди, я могу идти?

— Да, спасибо за работу.

И дождавшись, когда он поравняется с выходом, добавила в традиции лучших детективов:

— А впрочем, давайте обсудим еще кое-что… — растерянная улыбка послужила мне хорошей наградой.

— Ты так все хорошо рассказал… — в черных глазах появились какие-то опасные искорки, которые сразу сменились просто опасением, причину которого я обнаружила, попытавшись положить руку на спинку кресла — ладонь четко легла между любопытно растопыренных ушей. Заикой можно стать, как он умеет подкрадываться! Скрывая невольный испуг, почесала за ушком, выслушав в ответ довольное сопение.

— А откуда вы все так хорошо знаете? — ну, и почему он так широко улыбается, будто что-то приятное сказала? Хреновый из меня следователь.

— Милле грацио, кара беллицио! (Mille grazie, cara bellezza- итал. «тысяча благодарностей, милая красавица»). Большое спасибо, сеньорита! Но в бедных кварталах Палермо, как и в российских городах, живут разные люди. И есть одна общая черта — горячая кровь, которой порой становится тесно в груди… Когда-то подобная кипучая смесь — гордости и бедности дала миру дестрезу…

— Как? Что такое дестреза?

— Школа фехтования, — на смуглом лице промелькнула довольная улыбка. — Сейчас непринято защищать свою и чужую честь шпагой, но поверьте, что, по крайней мере, нож — не забыт.

— Что-то мне подсказывает, что тебе тоже было чем за себя постоять на этом пляже?

— У меня, дорогая Ди, было просто больше времени, чтобы оценить противника и его намерения, да и вообще… Действия на рефлексах не считаю самым лучшим методом. Всегда и прежде всего — надо думать головой!

Такое заявление от импульсивного итальянца чуть не вызвало невольный смешок. Но утробное ворчание справа заставило вспомнить о целях разговора, и о том, что мне внаглую вешают лапшу на уши. Точнее, если принять во внимание некоторые аспекты, то — спагетти или пасту.

— Тогда, Сержио, ты наверняка точно знаешь — почему не стал стрелять Марат, — сказала я, ткнув в сторону замершей фигуры, из рук которой все еще вываливался нож, — это ведь НРС? Так?

Всё-таки приятно, когда на тебя так смотрят — признавая не только красоту, но и ум. Вид разом потерявшего свой кураж, ставшего серьезным и даже задумчивым Сержио порадовал. Потирая переносицу, он подошел к «скульптуре» Марата и заглянул ему в глаза.

— Боюсь ты не совсем верно оцениваешь нашего админа, Диана. Он просто выполняет свою, отнюдь не простую работу, которую, между прочим, кое-кто пытается сделать еще сложнее. Гугл, отправляя вас на эту планету, был не в состоянии сделать вам такой «подарок», — кивнул он на опять заворчавшего Кроху, — но они, судя по всему, послали лучшего, кто у них был. Да, да — Токаев хорош. Очень! Что до конкретной ситуации, то тут все просто — в этот момент он уже понял, как сильно ошибся, позволив себе действовать, не подумав. Потому, несмотря на то, что хотел победить, был готов и понести наказание. Я могу идти?

— Спасибо за ответы, Серж! А работа так и вовсе — выше всяких похвал.

Проводив взглядом ушедшего оператора, не глядя притянула к себе Кроху, уложив его голову на свои колени. Запустив пальцы в теплый мех, пробормотала: — «Никто нас с тобой не понимает, Кроха… «Золотая рыбка», хорошо умеющая только убивать! Даже друзья. Одни мы против этого мира».

За что была награждена совершенно чугунными объятиями, все же сила у него просто немереная, и довольным урчанием, больше напоминающим дальнюю грозу. Дескать — «против всего мира, так против. По-другому могло быть, что ли?»

Стоя на балконе своего дома, я любовалась закатом. Перистые облака, окрашенные золотистым и красным медленно плыли по небу Прерии, так похожему на земное. Стало отчего-то грустно, воспоминания о близких мне людях, оставшихся на родине, бурные события прошедших дней — всё приводило в необъяснимое смятение. А ведь я толком даже не начала работать над программой, хотя прошла почти целая неделя. Может именно это не дает покоя? Или появление нового члена команды, ставшей для меня почти семьей за столь короткий срок.

Почувствовав посторонний взгляд каким-то шестым чувством, оглянулась. Рысь мялась на пороге своей спальни, не решаясь ко мне присоединиться.

— Что-то случилось?

— Да… то есть нет, — девушка вышла на широкий балкон и тоже оперлась о перила, остановившись в метре от меня. Поежилась от налетевшего прохладного ветерка. — Ди, мне надо кое-что сказать, только не знаю…

— Ну так говори, — подбодрила ее улыбкой, удивляясь в душе, что такого могло ее так взволновать. Оля не из тех, кто будет показывать свои чувства, так что нахмуренные брови и закушенная губа невольно заставили и меня напрячься в ожидании неприятных известий. — Оль, ты лучше сразу все скажи, не тяни!

— Хорошо, — Рысь глубоко вздохнула и выпалила. — Глеб жив!

Не успела я переварить эту новость, как личный пилот затараторила: