Андрей Фролов - Бинарная плащаница

– Вижу, ваш бизнес переживает подъем? – деловито осведомилась Елизавета, останавливаясь возле очередного верстака и наблюдая, как молодой парнишка смешивает ингредиенты для изумрудного оттенка.

– Хвала Аллаху! – истово выдохнул Ригамонти. – Мой покойный отец, да благословит его Всевышний и приветствует, скончался сразу после Катаклизма. Знаете, я думаю, его подкосила бездна отчаянья и беспросветной тоски, в которую погрузился мир. Но на смертном одре он обещал мне, что дело обязательно пойдет в гору, и не ошибся!

– Уверена, исключительно вашими заслугами.

Саар-Якин макнула кончик ногтя в кучку молотых корешков, осторожно нюхая светло-коричневый порошок.

– Люди рисовали всегда, – пожал плечами хромой краскодел, поглаживая бородку. – На скалах, ткани, дереве и коже. Ровно столько же, сколько убивали друг друга. Государства могут сотрясать бесконечные войны, но талантливый художник все равно продолжит писать – это выше его воли и здравого смысла…

– И много ли заказов?

– Хватает, чтобы вернуть дело на прежний уровень… – уклонился от прямого ответа Расул Камаль. – Многих отпугивает стоимость. Но настоящие ценители либо сами неплохо зарабатывают, либо находят меценатов…

– У нас первый случай. – Елизавета решительно повернулась к мастеру на каблуках кавалерийских сапог. – В сумке на плече моего охранника покоится немалая сумма наличными. Я надеюсь, ее хватит на покупку пробной партии?

– О, вы не останетесь равнодушной, грациознейшая. Красками нашего рода в свое время пользовались Дюрер и Брейгель. Мы смешивали для таких величайших художников, как Веласкес, Греко и Мурильо. Ригамонти работают на этом рынке с XVI века. Ригамонти получали заказы и покровительство таких знаменитых людей, как султан Ибрагим Мирза, Франческо дель Монте, Альбрехт V Баварский, испанский король Филипп IV и многие-многие другие. Нам есть чем гордиться и есть, какие секреты хранить…

Хозяин мастерских поманил за собой, приглашая в следующий цех.

Комната была заставлена бочкообразными емкостями, которые Ригамонти называл дежами. Специальные «шапки» дежей были напичканы электроникой, большую часть которой за последние четыре года заменили на механические приборы контроля и управления смесителями. Бочки, вдоль которых старик вел девушку и ее молчаливого охранника, встречались самых разных размеров, вплоть до позволявших замешивать ингредиенты в промышленных масштабах.

В следующей комнате располагалась лаборатория по производству связующих компонентов. Масло, смолы, воск и загустители смешивались в самых разных пропорциях, придавая краске консистенцию, присущую тому или иному стилю рисования.

Так же, как в предыдущих помещениях анфилады, вся «начинка» оставалась исключительно натуральной, вновь заставив задуматься о стоимости окружавших богатств и титанических трудозатратах на их сборы.

– Вы должны знать, что наше масло самое лучшее в мире, – с гордостью, но без лишнего хвастовства поделился Ригамонти. – Только земли Италии дают миру лен, способный подарить отборнейшее масло для краски. Так было всегда и будет впредь.

Он тростью указал в дальний угол цеха, где плоские емкости со свежим льняным маслом проходили специальную термообработку, а затем увлек гостей дальше. В последующие пару минут из его длинной, но наполненной неподдельным энтузиазмом лекции Елизавета выяснила немало нового о тягучести, пастозности, вязкости и адгезии проб, напрямую связанных с качеством масла и умениями изготовителя.

Затем экскурсия переместилась в краскотерочную мастерскую, где оснащенные несколькими валами машины перетирали получаемые смеси в конечный продукт. Долго, неторопливо, день за днем наматывая вязкие разноцветные смолы на гранитные диски и срезая их ножами, выкованными, казалось, несколько веков назад.

Электричество здесь также экономили, отчего за терочные машины отвечала пара широкоплечих верзил, без продыху крутящих специальные рукояти. Здесь Саар-Якин пришлось узнать про диспергирование пигментов и «проклятых дилетантов» из Бернийского исламата, уделяющих контролю качества все меньше и меньше внимания.

Анфилада вывела их в уютный квадратный атриум, центр которого занимал пересохший мраморный фонтан. Сейчас вокруг него разместились двенадцать прозрачных стендов, возле которых Елизавета со знанием дела остановилась, наклоняясь поближе.

В герметичных стеклянных витринах выставлялись деревянные щиты и холсты, покрытые десятками разноцветных мазков различной ширины. Каждый мазок был старательно промаркирован для последующего сравнения с образцами, убереженными от взглядов небесного светила. Примитивное устройство, питаемое солнечной энергией, в течение дня чуть подворачивало стенды, позволяя свету беспрепятственно падать на пробники новых красок.

– Совсем скоро мы снимем холсты, сопоставив результаты… – Расул Камаль опустился на край фонтана, разминая больную ногу. – Через несколько дней мы с учениками определим, какие краски прошли испытание временем, а какие нужно переделать. Кстати, о, мой божественный цветок, если вы все же уважите никчемного старика и останетесь погостить, сможете лично убедиться, сколь качественна наша продукция и минимален процент брака.

Губы мастера изогнулись в сладкой улыбке, и было не совсем понятно, чем больше упивается тот – скорым завершением новой работы или лицезрением девичьей красоты.

– Осень, свет моих очей, лучшее время для сбора урожая, – многозначительно добавил он, поглаживая бородку, но Саар-Якин осекла его деловым тоном.

– Значит, – холодно констатировала она, – анализ выставленных с весны образцов позволит расфасовать новую партию, но моему заказчику придется ждать целый год?

– Луноликая, я не могу остановить ход вещей, – всплеснул руками старик. – Если ваш хозяин пожелает воспользоваться готовыми красками Ригамонти, я готов отдать ему все, до последней тубы. Да что там?! Я готов пойти на это за одну вашу улыбку. Но если ваш хозяин, как и большинство моих уважаемых клиентов, желает нечто эксклюзивное, ему стоит набраться терпения…

– Кто закупает партию осенних красок, уважаемый Расул Камаль? – с профессиональным напором поинтересовалась девушка, упирая кулачок в бок и вставая так, чтобы ее тень падала на сидящего итальянца. – Уверена, что смогу провести переговоры о перекупе…

– Отсутствие терпения выдает неумение наслаждаться жизнью, – хитро прищурился тот, отчего вокруг глаз образовались глубокие морщинки. – Я не могу сообщить вам имена и адреса заказчиков, как не могу выдать семейные секреты. Но я уверен, что мы что-нибудь придумаем, о, ледяная чернобровая дева…