Виталий Романов - Вариант «Зомби»

— Ничего! — подвел итоги Лишнев.

— Если б то были люди Смердина, они б и нас скрутили, — добавил Марат.

— Выходит, сам ушел, — Фокин посмотрел на спутников. — Думаю, обиделся.

— Пропадет малец, — вздохнул Доценко.

— Сам виноват! — ожесточенно сказал Лишнев. — Тащишь его, тащишь, а он такие фортеля выкидывает! Еще в руки Смердина попадется — всех подставит.

— Может, попробуем догнать? — предложил Марат.

— Ага. Еще б мы знали, куда он ушел! — со злостью выпалил Константин. — Он же умный. С высшим образованием. Попробуй догадайся, куда он полез…

Доценко повертелся на месте. Показалось, обнюхивает место, будто собака.

— Туда! — уверенно сказал Марат.

— Откуда знаешь? — недоверчиво спросил Лишнев.

— Туда! — повторил Доценко и первым начал спуск по склону в распадок.

— Ну ладно, — глянув на Фокина и пожав плечами, отозвался Константин. — Идем туда!

Клоков почти не дышал, когда Доценко нашел его на пологой вершине сопки. Что заставило Марата заколебаться, остановиться у подножия именно этого холма? Он никогда бы не смог объяснить… Группа из трех человек двигалась по ложбине между скалами, до рези в глазах вглядываясь в черноту ночи, вслушиваясь в звуки. А потом Доценко вдруг остановился. Взмахнул рукой, призывая всех замереть.

Его спутники ничего не услышали и не смогли понять, что именно привлекло внимание Марата. Но бывший контрактник, почти семь лет «оттянувший» на Кавказе, вдруг полез на склон, словно бы знал: надо сюда.

На плоской вершине, возле небольшого круглого озерца — совсем неглубокого — неподвижно лежал Дмитрий Клоков.

— Ко мне! Ко мне! — громким шепотом позвал Марат.

Лишнев и Фокин, не мешкая, поднялись следом за ним.

— Глянь, Слава, — попросил Доценко, выпуская из рук холодную ладонь парня.

А сам отошел в сторону, безнадежно махнул рукой. Фокин рванул куртку на груди окоченевшего Дмитрия, припал ухом. Замер.

— Есть! — наконец сказал он. — Сердце бьется. Слава Богу! Так, быстро раздеваем его!

Никто в эту минуту не сомневался в том, что Фокин имеет право командовать всеми. Он уже раз показал свое искусство, спасая от смерти Константина Лишнева. И теперь спутники беспрекословно выполняли его распоряжения.

— Теплую одежду под спину! — махнул рукой Святослав, и Марат в ту же секунду сорвал с плеч куртку.

Фокин уселся возле ледяного тела. Его пальцы быстро скользили по каким-то, только ему ведомым точкам.

— Начинайте растирать ноги, — распорядился священник. — Сразу обе. Пальцы — в первую очередь. Надо усилить кровоток.

Сам он принялся массировать левую руку Клокова, потом чуть увеличил амплитуду движений, стараясь захватить и грудь.

— Вот, блин! — ругнулся Лишнев. — Только этой подставы нам не хватало!

— Растирай-растирай, — ответил Доценко, яростно массируя правую ногу пострадавшего. — Успеем еще, потом пинков ему навешаем.

Константин замолчал, вцепился в левую ногу Дмитрия. Прошло много времени, прежде чем Фокин попросил Лишнева и Доценко отойти чуть назад. Схватил обе ладони Клокова. Принялся поднимать их вверх, резко разводить в стороны.

— Что он делает? — полюбопытствовал Константин.

— Так утопленников откачивают, — ответил Доценко, вытирая пот со лба.

— А что, студент утонул? Разве от переохлаждения так лечат?

— Да почем я знаю, как надо! — нервно ответил Марат. — Пусть Слава делает, что хочет… Может, легкие не работают, застыли. Воздух не тянут. Я, что, врач?

Отпустив кисти Дмитрия, Фокин схватился за правую руку, принялся быстро-быстро растирать ее. Потом, вновь пробежав пальцами по каким-то точкам, вернулся к массажу левой руки. Сделав паузу, вытерев пот со лба, стал массировать область шейного отдела позвоночника.

И Клоков пошевелился, застонал!

— Живой! — улыбнулся Марат.

— Живой труп, — добавил Лишнев.

Руки Святослава Фокина скользили все быстрее и быстрее. Теперь он растирал грудь и живот лежавшего на земле парня.

— Больно! — простонал Клоков. — Очень больно…

— Надеюсь, до ампутации дело не дойдет, — пробормотал Святослав.

— А что, такое возможно? — насторожился Лишнев.

— Если серьезное обморожение — запросто, — подтвердил Фокин.

— И чем, еханый бабай, мы будем делать ампутацию? — воскликнул спецназовец. — Ножом Марата Доценко?

— Больно! — вновь простонал Дмитрий. — Больно. Добейте…

— А вот уж хрен! — разозлился Марат Доценко. — Мы на тебя немеряно сил потратили. Искали, откачивали. Так что терпи! И вставай!

— Добейте…

Небо чуть-чуть посветлело. До начала дня оставалось еще несколько часов, но темнота ночи медленно отступала. Лишнев, тихо бормоча под нос ругательства, отошел в сторону. Уселся возле самой воды, глядя в черное зеркало. Вскоре рядом с ним на камни опустился Доценко.

— Так что? — едва слышно спросил Марат. — Придется ждать, пока он на ноги встанет, да?

Лишнев повернулся к собеседнику.

— А когда он встанет на ноги?

— Слава говорит, как повезет. Может, к утру.

— Значит, придется ждать до утра.

— Костя, ты ведь не собираешься добивать его, если не встанет?

Лишнев резко поднялся на ноги, ушел в сторону, скрестил руки на груди.

— Да ну вас на хрен, человеколюбы! Свою бы задницу из беды вытащить, а вы сюсюкаете тут!

— Что ты решил, Костя?

— Ждем!

Они вернулись обратно, туда, где Святослав Фокин, не останавливаясь ни на минуту, продолжал растирать тело пострадавшего.

— Нужен теплый свитер, — попросил он.

Доценко молча стянул с себя шерстяной пуловер.

— Спасибо, — едва слышно прошептал Дмитрий.

— Штаны не отдам! — огрызнулся Марат.

— Отожмите, пожалуйста, одежду Клокова, — попросил Фокин.

— Ох, ёооо! — вздохнул Лишнев, подбирая с земли мокрые шмотки «студента».

Андрей Николаевич Куроводов, член совета директоров ЗАО «Норднефтегаз», проснулся оттого, что почувствовал прикосновение чьих-то рук. Мозг не сразу вывернулся из омута небытия, но, как только это случилось, Куроводов понял: происходит что-то нехорошее. Дернулся в сторону.

— Тссс! — услышал Андрей Николаевич. — Тише, пожалуйста.

Голос показался знакомым. Куроводов повернул голову.

— Толя? — удивленно спросил он. — Толя! Что ты здесь делаешь?! Зачем это ?

Куроводов приподнял над постелью руки, туго перетянутые черной лентой.

— Ты, пожалуйста, веди себя тихо, — ласково попросил Анатолий Адамович Сивак, сидевший в кресле, придвинутом к постели Куроводова, связанного по рукам и ногам. — Это в твоих же интересах…

— Толя, — Куроводов поерзал на простынях и подушках, стараясь занять сидячее положение. — Что происходит?

— Беда, Андрюша, — скривил губы Сивак. — Нехорошее дело вышло.