Ник Перумов - Гибель Богов - 2. Книга вторая. Удерживая небо

— Ирма, — прошелестел бесплотный голос над её плечом.

Между девочкой и четвёркой драконов словно опустили призрачный занавес всё из того же серого тумана, только куда тоньше, прозрачнее. Ирма успела разглядеть открывшийся от изумления рот Эрри, вскочившего Чаргоса и скакнувшую прямо к ним Айку. Но поздно, слишком поздно — потому что завеса стремительно густела, очертания собратьев по несчастью тонули во мгле; Аэсоннэ должна была бы уже пробить невесомую завесу и оказаться рядом, однако мгновения утекали, но Айка всё не появлялась.

Зато появился кое-кто другой. Или, вернее, другая.

Девушка, до колен окутанная настоящим облаком собственных волос, цвета яркого летнего солнца. Казалось, от них даже исходят разом и свет, и тепло. С узкого лица на Ирму в упор глянули огромные голубые глаза, каких никогда не бывает и быть не может у простых смертных.

— Скорее, — тихо проговорила новоприбывшая. — Ты позвала меня, и я пробилась. А теперь тебе надо уходить. Слуги великого и страшного Хедина вот-вот окажутся здесь.

Ирма ничего не поняла. Девушка говорила безо всякого выражения, что никак не вязалось со смыслом ею сказанного.

— Ты открыла мне дорогу. А я смогу отвести тебя домой.

Домой? Её одну?

— Тебя одну, — печально сказала гостья. — Я могу вывести только тебя.

— А… они… драконы…

Девушка огорчённо покачала головой.

— Никак. Если бы я смогла…

— Пожалуйста! — взмолилась Ирма. Вся злость улетучилась, словно рукой сняло.

— Если б всё выходило так просто… — словно осенний ветерок в нагих ветвях, прошелестела девушка. — По одному только желанию… Поверил в себя, с силами собрался — и вот оно…

— Я знаю, — горько сказала Ирма. — Хочется, а никогда так не выйдет.

Гостья кивнула.

— Ты идёшь со мной? Врата сейчас закроются.

— А… куда…

Вместо ответа собеседница Ирмы просто махнула тонкой рукой, на миг появившейся из-под облака волос.

В десяти шагах от девочки появился Поколь. И не просто Поколь, а крыльцо трактира Свамме-гнома, до боли знакомое, со всеми трещинами и сучками.

— Но… Айка… Эрри…

— Я постараюсь помочь, — прошептала странная гостья. — Сделаю, что смогу. А ты им уже не поможешь, нет, никак…

Ирма сама не могла потом вспомнить, как ноги сами собой пронесли её эти проклятые десять шагов.

— До скорой встречи! — услыхала она за миг до того, как очутиться на крыльце трактира.

Великий Хедин, почему ты оставил меня, почему отступился? Почему самые горячие мольбы мои остаются без ответа? Я, Гелерра, люблю тебя всей душой, всем сердцем, всем существом моим — неужто не слышишь? Или не хочешь слышать? Или адата Гелерра, обращённая Дальние не ведают во что, более тебе не нужна?

Нет, нет, конечно же нет. Великий Хедин не оставляет попавших в беду. Он не оставляет никого. И… и… наверное, он просто очень далеко сейчас. Не дозовёшься, не докричишься. В конце концов, он ведь не всемогущий, не то, что гаркнешь, топнешь, и всё по-твоему вмиг сделается. Как глупа была она, когда в отчаянии взывала к нему, убеждая саму себя в его могуществе…

Он не может. Не услышит, не придёт на помощь, даже не убьёт. Тебе предстоит выбираться самой, Гелерра, безо всяких богов.

Чёрное дупло, пещера, дорога в новый мир. Мир лилового неба, вечных сумерек и полыхающих столь же вечным огнём вулканов. Воздух, пропитанный серой. Солнца не видно, да и есть ли оно здесь? — облака такие, что не разглядишь.

Странные, искривлённые, изломанные деревья, больше похожие на громадных медлительных змей, покрытые чешуёй вместо коры. В немногочисленных ключах вода кипит, вытолкнутая с раскалённых глубин. Немало надо пройти вдоль русла, чтобы кипяток остыл бы до чего-то терпимого.

Но здесь можно дышать. Здесь нет боли, хотя сила — много силы! — имеется.

И она, Гелерра, мало чем отличается от обитателей этого мира.

Когда она кое-как разглядела себя в тихой заводи — кое-как, потому что стояли постоянные сумерки — то снова разрыдалась. И потащилась к недальнему утёсу — броситься вниз, потому что терпеть такое уродство, в какое обратилась белокрылая владыка небес адата, никак не возможно. Это оскорбление красоты сущего.

И ещё потому, что мучает голод. Постоянный, неотвязный, сводящий с ума. Изменившаяся плоть требует живого, тёплого, трепещущего мяса. С кровью. Требует, и всё тут, не подчиняясь никакой магии.

Впрочем, даже величайшие чародеи не способны были целиком и полностью отказаться от пищи.

Счастье ещё, что здесь, в лиловых сумерках, бродили существа, не сильно отличавшиеся от Гелерры. Ходячие груды — если не сказать «горы» — брони, шипов, клешней и прочего. Жуткие, причудливые, не похожие друг на друга. Иные ползали, словно громадные многоножки, иные перемещались почти как люди. Встречались и крылатые.

Отлично, мрачно думала Гелерра, с вершины утёса наблюдая за дракой двух таких страшилищ у горячего ручья. Самое для меня место. Оставайся здесь, бывшая адата и не думай ни о чём ином.

Однако голод мучил всё сильнее и сильнее. Впрочем, сейчас она этому даже радовалась. Смерть от голода — поистине одна из самых лёгких. Только ждать придётся долго…

Долго, потому что она даже не способна сама выбраться отсюда. Мир оказался закрытым.

Закрытый мир. Такое случается в Упорядоченном. Обычно закрытые миры лишены и магии, но встречаются исключения. Такие, как вот это жуткое место — без солнца, без зелени, без цветов и птиц, а лишь с какими-то чудовищами. Это, наверное, с точки зрения общего блага хорошо и правильно — нечего таким страховидлам шататься по Межреальности, там своих чудовищ хватает, — однако Гелерре от этого было не легче.

Потому что выбраться отсюда она не могла тоже. Будучи таким же точно чудовищем.

Жажда и голод смешивались с ненавистью, животной, поднимавшейся из самой тёмной глубины. Как смеют они жить, когда я превратилась вот в такое?!..

И убивать хотелось отнюдь не безмозглых тварей. Нет, разумных, чувствующих и понимающих, что происходит. И не просто убивать, но исторгать и вбирать в себя их души — отчего-то Гелерра нимало не сомневалась, что сумеет это проделать.

Потом былая, истинная Гелерра, ученица Великого Хедина, любившая его, наносила ответный удар. Падала лицом вниз, содрогаясь от рыданий; но сил прервать собственное существование в себе не находила. Никак.

И от того ненавидела и презирала себя ещё больше.

Какая ж ты воительница, какой же ты предводитель, если не можешь покончить с собой, потерпев полное и окончательное поражение?

Видать, никакой…

Твари, населявшие мрачный мир, были, казалось, самыми обычными безмозглыми созданиями, желавшими только жрать и совокупляться. Однако время от времени с ними творилось нечто странное, словно открывался потайной портал, в котором бесследно исчезало очередное страшилище.