Виталий Держапольский - Имперский пёс. «Власовец» XXI века

– Не помню, – Вольф мучительно соображал, что же сказать, – кажется, Кавказ (русские там всегда воевали), Китай (граница должна быть рядом, может, какие столкновения были)…

– Ну, насчет Китая это ты, паря, загнул! – рассмеялся старик. – Из Чечни, значит. Это надо спрыснуть! – Невесть откуда он вытащил большую запотевшую бутыль. – Фронтовикам не грех, – поучительно сказал он, разливая жидкость по стаканам, – к тому ж завтра праздник!

– Какой? – поспешно спросил Вольф.

– Ну, Володька, я смотрю, ты себе всю башку отбил! Девятое завтра – День Победы! Ну, вспомнил?

– Нет, – покачал головой Вольф.

– Ладно, за победу! – торжественно сказал Степаныч.

Он слегка стукнул о край стакана Вольфа своей посудиной и залпом проглотил ее содержимое. Вольф не замедлил последовать примеру старика. Местный аналог шнапса оказался на удивление крепким, но душистым.

– Хороша, зараза! – выдохнул старик. – Ты огурчиком, огурчиком солененьким закуси! Неужто и это забыл?

– Здорово! – на секунду перестав хрустеть огурцом, с удовлетворением произнес Вольф.

– То-то же! – подмигнул старик. – Эх, а какие моя старуха огурцы мариновала…

– А где она? – спросил Путилофф.

– Почитай, седьмой годок, – вздохнул старик, – как преставилась голуба моя. Давай помянем, – сказал Степаныч, наливая еще по одной. – Пусть земля ей пухом!

Они выпили не чокаясь, помолчали, погрузившись каждый в свои мысли.

– Ладно, – прервал затянувшееся молчание старик, – не время грустить! Праздник все же! Я ить до Берлина дошел! Потоптался своими сапожищами по ихнему Рейхстагу…

– Так здесь Рейх пал?! – словно ужаленный подскочил со своего места Вольф.

– Да я смотрю, ты точно не в себе, – посочувствовал старик, списав непонятное «здесь» на ушиб головы. – Уж больше полувека прошло, как побили мы фрица. Ну, давай еще по одной и на боковую. Завтра в район поедем, авось тебя уже ищут.

Старик, приютивший Вольфа, оказался егерем. Утром он выкатил из-под навеса видавший виды мотоцикл с коляской.

– «Урал», – с гордостью произнес старик, – тридцать лет на нем езжу, а ему хоть бы хны! Вещь! Умели делать, не то что нонче. Сейчас переоденусь и по коням.

Когда старик вновь появился на крыльце, Вольф присвистнул от удивления: вся грудь Степаныча была увешана многочисленными орденами и медалями, которые в Рейхе можно было встретить разве что у коллекционеров. Одна только Звезда Героя Советского Союза дорогого стоила.

– Ну, как иконостас? – довольно произнес старик, позванивая медалями.

– Нет слов, – развел руками Вольф, – герой!

– Ерой, – с горечью произнес старик, – только цеплять эти побрякушки, акромя как на Девятое мая, некуда.

– Как так? – удивился Вольф. Его, как солдата, покоробило такое отношение к наградам. Своими наградами он гордился. – Ты ж кровь проливал, жизни не жалел!

– То-то и оно, что не нужны ерои этой нонешней сране. – Старик помрачнел лицом и вздохнул.

– Постой, – оторопел Вольф, – разве Союзу не нужны герои?

– Нет, паря, – тихо проворчал Степаныч, – надо тебя врачу показать. Нет Союза уж десяток лет – развалился. Немцы сломать не смогли, а буржуи мериканские за пачку жвачки, булочку с котлетой и газировку с потрохами купили! А эти и рады стараться, ух… – старик скрипнул зубами в бессильной ярости. – В телевизор глянь – срамота одна! Молодежи мозги запудривають! У мово правнука знаешь мечта какая? Мильон или найти, или выиграть, чтоб потом всю жизнь ничего не делать. А, – он махнул рукой, – чего раны бередить. На, шлём одевай, а то менты щас злющие, не посмотрят, что фронтовик, права отберут.

Мотоцикл завелся с первого толчка. Дороги до поселка, можно сказать, не было никакой, та же заросшая просека, что и в родном мире Вольфа. Но старик как-то ухитрялся ехать по ней с довольно приличной скоростью, ловко объезжая ямы и рытвины, с ходу проскакивая грязевые кашицы луж. Через некоторое время выехали на сносную грунтовку, а затем и на асфальтированную трассу. Табличку «Тереховка» Вольф заметил издалека. От непривычной надписи, выполненной на русском языке, ему отчего-то стало легко и весело, словно он попал в сказку. Казалось, что сейчас из-за поворота выскочит на разгоряченном скакуне святой Илия Муромский или не менее чтимый Урий Длиннорукий и восстановит попранную справедливость.

«Да уж, – мысленно одернул себя Вольф, – Рейх, расползшийся по миру, не остановят никакие святые. Они легко подомнут под себя и этот мир, раз уж здесь не ценят своих героев. Есть один выход – верой и правдой служить фюреру! И тебе воздастся! Пусть не так, как истинным арийцам, но и не обидят преданного Пса».

А мотоцикл уже мчал по узким улочкам поселка городского типа, как было указано на табличке. Но как Вольф ни крутил головой, ничего городского он так и не заметил. Однако вскоре начали попадаться и кирпичные дома. Правда, пятиэтажки были верхом архитектурного роста. Вольф понял, что они приближаются к центру Тереховки. Мотоцикл с ревом пронесся мимо здания районной администрации. Путилофф с удивлением узнал в облупленном строении очертания собственной блок-канцелярии. Только в его родной Терехоффке на фасаде дома красовался Имперский Орел с позолоченной свастикой, а здесь – наполовину отбитые серп и молот. Да и вообще все здесь было каким-то неопрятным и грязным: мусорные контейнеры никто не удосужился вывезти даже в честь праздника, кусты не подстрижены, деревья не побелены, центральная улица вся в рытвинах и колдобинах, словно здесь проводились танковые учения. Явно за порядком никто не следит. Да если бы во вверенном ему блоке, даже в самой захолустной деревеньке творилось бы такое безобразие, не видать ему поста блокляйтера как своих ушей. Мотоцикл, проскочив центр поселка, опять углубился в частный сектор. Наконец егерь остановился напротив небольшого аккуратного дома, утопающего в гроздьях распустившейся черемухи. Вольф полной грудью вдохнул чудесный аромат весны.

– Пойдем, Володька, – сказал старик, слезая с мотоцикла. – Товарищ мой здесь живет фронтовой, – он толкнул калитку, пропуская Вольфа вперед.

– Федька, – окликнул кто-то Степаныча, – Балашов! Жив еще, курилка!

– Да и ты, Николаич, – весело отозвался егерь, завидев сидящего на веранде старика, – тож небо коптишь и помирать, гляжу, не собираешься!

– Обижаешь, – делано огорчился старик, – я еще на твоих поминках спляшу!

Опираясь на палку, он с трудом поднялся:

– Ну, хватит зубоскалить, милости просим в дом. Таисья уже все приготовила в лучшем виде.

Старики степенно расселись за столом.

– Знакомься, Николаич, Владимир! – представил Вольфа егерь. – Тоже фронтовик. В Чечне воевал. Я его третьего дня недалеко от кумовой заимки подобрал. Провалился, бедолага, в старую медвежью берлогу. Помнишь, лет пять назад умники одни косолапому заснуть не дали?