Евгений Плотников - Инопланетное вторжение: Битва за Россию (сборник)

Чёрт! «Терновник»! И не повернуться, и нечем его приложить, твою мать!..

Стоп.

Автомат.

Только нужно высвободиться и взять его в собственные руки…

«Ответ отрицательный».

Я тебя не спрашивал, чёртова инопланетная дрянь! Мне просто нужно из тебя вылезти и приложить этого гада!

«Ответ отрицательный».

Приоритет высший, твою мать — выживание симбиотического конструкта!

Никуда я от тебя не сбегу, обещаю…

«Принято».

Жгуты на спине разошлись в стороны, выпуская меня из своих объятий.

Смотреть на мир собственными глазами, слышать и ощущать всё без чудовищной «экзы» оказалось непривычно. Меня раскачивало из стороны в сторону от непонятной слабости, кружилась голова и звенело в ушах.

А ещё я ни хрена не видел в этой темноте.

Мгновение, и ситуация исправлена. Я смотрю и всё прекрасно вижу через призму ночного зрения «тернового венца», я смотрю…

На себя.

Окуляры, закреплённые на гибких щупальцах, смотрят мне прямо в лицо, и я смотрю вместе с ними. И от увиденного хочется заорать от ужаса. Бледное лицо, изодранный в клочья комбинезон-поддоспешник и оплетённое тонкими серебристыми жгутами человеческое тело. Видно, что тонкие контактные шипы, растущие из них, вонзаются глубоко в моё тело…

Да и плевать, как я уже выгляжу!

Несколько секунд на то, чтобы привыкнуть к новым ощущениям. Тонкие щупальца послушно подают спрятанный в одной из внутренних пазух автомат, мои руки смыкаются на особо прочных рукоятке и цевье модифицированного для использования в экзоскелетах «калаша».

Оптоволокно заглядывает за угол — противник обнаружен.

Пригибаюсь и высовываю автомат из-за угла, уперев его прикладом в землю. «Калаш» сильно дёргается в руках, и вперёд улетает граната из подствольника — расстояния, чтобы взвестись, ей точно не хватит, но и сам по себе её удар неплох. Противник пошатывается от удара, а в следующий момент я всаживаю в «шипа» длинную, на весь магазин, очередь.

От «терновника» в стороны отлетают куски разорванных тяжёлыми пулями жгутов. Пара щупалец притаскивает мне запасной магазин — в темпе перезаряжаюсь. А в это время чувствуя, как плавится от напряжения мозг, орудуя ещё несколькими стальными шнурами, достаю гранату и выдёргиваю у неё чеку. Короткий взблеск мелькнувшего в воздухе щупальца, и ребристое чугунное яйцо улетает за угол. Открываю рот, чтобы не оглохнуть.

Взрыв в столь маленьком помещении буквально рвёт уши — кажется, что звенит не только в них, но и во всём теле сразу.

Вылезаю из-за угла, с помощью оптоволокна нахожу поверженного противника и быстро всаживаю в него ещё сорок патронов. Возвращаюсь обратно, вновь залезаю внутрь «венца», испытывая при этом просто-таки неземную радость…

Неземную — это точно.

Чёрт, как же болит теперь голова… И слабость во всём теле… Что? Ах да, это меня пришлось запитать из батарей, чтобы не упал и смог удержать в руках оружие. Ну ладно, ну потратил немного — нам же не год ещё здесь партизанить…

Шаг, ещё шаг. И ещё один. И ещё. Ну пожалуйста!.. Да, знаю, что сильные повреждения и нечем латать. Ты лучше скажи, где мы сейчас? Ясен пень, что на территории, контролируемой дружественными силами. Тогда скажи, какого хрена они по нам стреляли? «Программный сбой», ага… И на всё-то у тебя есть ответ, железяка… Извини, извини — ты же кремнийорганический, а кремний — это не… Так далеко ли до Обелиска-то? Да плевать, что это Трансформационный Зонд! Хоть ты мне его Затычкой Для Марсианского Унитаза обзови — мне плевать!.. Сто кат — это сколько по-нашему? По-нашему — это в метрах. Замерь мой рост — это одна целых и девять десятых метра. Замерил? Перевёл? Девяносто три метра? Здорово! А может, ты и дистанцию, на которой лучше всего устанавливать ядерный заряд знаешь? Не дальше ста семидесяти трёх метров, ага… Стоп. А почему ты мне это всё рассказываешь? Ну, симбионт, и что? Ага, то есть мой приоритет приказов выше? Это хорошо, это очень хорошо… Чёрт, дальше прохода нет. Значит, наша последняя остановка будет здесь… Дай только с мыслями собраться напоследок…

Устало опустился прямо в скопившуюся на дне канализации грязь.

Ну вот и всё. Можно оглянуться и подытожить.

…Порой, оглядываясь назад, мы понимаем, насколько были слепы. Насколько тщетны были все наши метания, и в плену каких иллюзий находились. Видим, что плата по счетам была неоправданно высокой, и что могила, в которую нам предстоит лечь, выкопана нашими же руками.

Но у нас всё-таки есть куда оглядываться, стоя в конце пути. Пускай обрывается под ногами разметка, начертанная кровью друзей и врагов, нашей собственной кровью. Пускай. Теперь уже всё неважно — мы прошли по этой дороге до конца. Путь завершён. Финишная лента порвана, и впереди остался только пьедестал.

Жаль, что я не увижу, чем это всё закончится.

Но остановившись в одном шаге от цели, я просто обязан идти вперёд, несмотря ни на что. Повернуть назад означает сгинуть самому и подвести всех тех, кто… Кто? Кто они? Не помню… Странно, но сейчас я не могу вспомнить ни одного лица. Странно… Да, странно, но не страшно.

Ещё совсем недавно я думал, что ещё не разучился бояться, а просто умею управлять своими страхами. Чушь.

Бояться глупо. Чем сильнее мы подавляем это в себе, тем сильнее становится «запах» страха. Наверное, именно поэтому я и сумел дойти до конца — у меня, можно сказать, больше нет этого запаха. Теперь я ничем не отличаюсь от руин или металлолома, раскиданного по всему «Сентябрю». Хотя нет, скорее уж, я — перекати-поле. Но совсем скоро ветер стихнет, и придёт время сходить.

«Станция Конечная».

Главное — не пропустить свою остановку. Маршрут не кольцевой, и на обратный путь у меня денег уже нет. И проездной уже давным-давно просрочен…

Но пока что у меня есть ещё немного времени. Чтобы подумать. Чтобы вспомнить. Нужно помнить. Хоть и началось это совсем недавно… Или давно? Как там Николай говорил? Точка бифуркации? Наверное. Хотя я бы лучше назвал это перекрёстком, на котором можно было повернуть в самые разные стороны…

Но я повернул в эту. И куда же привела меня эта дорога?

Да, незавидное у меня сейчас положение, нужно признать. Получеловек-полумашина, не слишком уверенный в целостности собственного рассудка. Разговаривающий с инопланетным полуживым существом… Или только так думающий. Но совершенно точно потерявший возможность выбраться отсюда или даже просто остаться человеком.

А что значит называться человеком? Внешность ведь это ещё совсем не всё — те же «серые», они почти ничем от нас внешне не отличаются, но они не люди. Наверное, пока и если ты ведёшь себя по-человечески, то ты и есть человек. А я человек? Наверное, всё же человек. Ну и что мне тогда нужно? Да то же, что и всем людям — счастья…