Виктор Тюрин - Сэр Евгений

- Господа, дайте мне слово, что перед тем как предстанете перед сэром Юстасом, вы дадите мне первому поговорить с ним. Может все же слово Божье смягчит его ожесточившееся сердце.

- Ты веришь в это, святой отец? - криво усмехнулся телохранитель.

- Не верю, но я должен хотя бы попытаться!

- Тогда не медли, святой отец! Твой сэр уж точно там, в своем поместье, времени не теряет!

Священник, больше не говоря ни слова, развернул своего мула и поехал в обратную сторону. Объехав по краю пруд, заросший камышом, проехали по лугу с пасшимися там коровами и, наконец, въехали в деревню. Судя по любопытным взглядам крестьян, те, похоже, были в курсе, что сельский священник поехал за помощью. Их взгляды провожали нас вплоть до поворота дороги, которая скоро вывела нас к мрачной дубовой аллее, где густые кроны мощных деревьев смыкались прямо над нашей головой. Пока мы ехали, я пытался вспомнить о том, как в таких случаях действуют благородные рыцари, но так как в голову ничего не пришло, спросил совета у Джеффри. Тот высказался прямо: послать вызов, а затем закрыть этот вопрос посредством меча. Мне такой вариант не очень нравился, даже скажем так, вообще не понравился. Моя рука уверенно держала рукоять меча, да и мастерство Томаса, спящее в его теле и сознании, проявлялось все сильнее, но в тоже время я был далеко не тот боец, о мастерстве которого столько раз слышал от Джеффри. Придет ли на помощь недавно испытанная волна боевой ярости Томаса, мне так же не было известно. Сетовать тут было не на кого, так как кашу, по большому счету, заварил я сам, а значит, мне самому и расхлебывать.

Несколько минут езды по аллее вывели нас на небольшую луговину перед большим двухэтажным каменным домом. Только мы успели подъехать, как входная дверь отворилась, и на широком каменном крыльце появилось трое слуг. Широкие плечи, наглый и самодовольный взгляд, меч у пояса, все это напомнило мне образ охамевших холопов, подлые деяния которых прикрывает их господин, если только сам их и не поощряет. Подобные им привыкли все брать силой и верили только в нее. Выстроившись в ряд перед дверью, они стали цинично рассматривать нас с ног до головы. Больше всего внимания досталось личику и фигурке воровки, а на священника они вообще не обратили никакого внимания, хотя тот уже слез со своего мула и теперь нерешительно топтался возле первой ступеньки крыльца, никак не решаясь на нее ступить.

- Эй! - крикнул я. - Не стойте столбами! Позовите сюда вашего хозяина!

- Не велено никого пускать! Так что езжайте - откуда приехали! - зло буркнул стоящий посредине детина в кольчуге - безрукавке, при этом демонстративно опустив руку на рукоять меча. - Впрочем, свою бабу можете оставить нам!

- А как же законы гостеприимства? - насмешливо спросил я. - Полагается напоить и накормить усталых путников!

- Не дай взять грех на душу, путник! Езжай отсюда! - теперь высказался крайний справа воин. Этот был постарше двух других, да и доспех его был куда скромнее. Кожаная куртка из вываренной бычьей кожи с нашитым на груди десятком металлических блях. Лицо пьяницы. Нездоровый, красный с синим, оттенок щек и носа прямо указывал на его порочную склонность.

Не успел я снова открыть рот, как тут высказался третий наемник:

- Вы что не видите, он просто просит, чтобы ему отрезали его длинный язык.

Затем я сделал то, что от меня никак не ожидали. Вонзив в шпоры в бока коня, я одновременно выхватил меч. В тот момент, когда копыта моего коня звонко цокнули о камень крыльца, мой меч поднялся и опустился на голову телохранителя, стоявшего по центру. В последнюю секунду он попытался отпрянуть, но было уже поздно. Тело баронского телохранителя еще только заваливалось, как я уже разворачивал коня. Двое других слуг, своевременно отскочивших назад, выхватили мечи и попытались исправить положение, но в своей тупой ярости наглые холопы совсем забыли о Джеффри, а это не тот человек, который упустит возможность пустить кровь ближнему. Первым ощутил на себе его руку 'пьяница'. Того хватило только на первые несколько секунд яростной атаки, затем дикий крик боли и второй баронский телохранитель падает на землю с разрубленной головой. Третий слуга, бежавший на меня, услышав крик, обернулся. При виде еще одного трупа, лежащего в луже собственной крови, его воинственность разом испарилась. Какое-то мгновение он решал, в каком направлении ему бежать, но мы уже решили за него эту задачу. Соскочил с коня, я шел на него, а Джеффри, пришпорив лошадь, в два скачка оказался у него за спиной, перекрыв тому путь отступления. Телохранитель сэра Юстаса понял все правильно. Упав на колени, он склонил голову и протянул мне свой меч, рукоятью вперед. Я обошел его и двинулся к двери, возле которой продолжал топтаться бледный, как мел, священник, не решавшийся войти внутрь. Джеффри же понял мое поведение по-своему, приподнявшись в седле, он с ходу рубанул мечом телохранителя по голове. В это время я обошел лежащего в луже крови на крыльце тело наемника и шагнул через порог, но только успел пройти несколько ярдов, как вдруг почувствовал за спиной легкие шаги. Резко развернулся, одновременно поднимая меч. Тут же от меня в сторону метнулся серой мышью бедняга - священник. Прижавшись спиной к стене, он не сводил испуганных глаз с кровавого лезвия. Я укоризненно покачал головой, затем опустил меч и двинулся дальше по длинному коридору, с выходящими на него двумя рядами дверей. Шел я на звук громких голосов, несущихся откуда-то спереди. Я прошел уже до половины коридора, как вдруг раздалась грубая мужская ругань, а затем последовал полный страха женский крик. Священник попытался меня обогнать, но в последнюю секунду я успел его ухватить за широкий край рукава рясы и удержать на месте. Отвлекшись на священника, я упустил момент, когда из широко распахнувшихся дверей зала вышел мужчина, таща за руку, вырывающуюся и истошно кричащую, девушку. Хозяин поместья и его пленница были так заняты борьбой друг с другом, что в первую минуту никто из них даже не обратил на нас внимания, зато мне вполне хватило времени, чтобы оценить ситуацию и начать действовать. Исходя из того, что на поясе хозяина поместья был только кинжал, я вложил меч в ножны и быстрым шагом двинулся к нему. Мне удалось приблизиться к барону настолько близко, насколько это возможно для человека, с головы до ног увешанного железом и то благодаря тому, что пленница, которой не удалось в очередной раз вырваться, начала визжать так, как наверно не смогла верещать ни одна свинья. В ответ на визг мужчина грубо выругался, а затем правой рукой ударил ее по щеке. В следующее мгновение наступила тишина, в который хорошо был слышен звук моих шагов. Сэр Юстас, резко развернулся и замер в изумлении при виде меня, следом за ним замерла неподвижно девушка, не зная чего ожидать от неожиданно появившегося незнакомца.