Виктор Тюрин - Сэр Евгений

Бросил удивленный взгляд на бывшего разбойника, но в ту же секунду подумал, что интуиция и нюх у бывшего шпиона и разбойника должны быть развиты не хуже, чем у дикого зверя. Посмотрел на Джеффри для подтверждения. Тот прислушался, потом подъехал вплотную ко мне и тихо сказал: - Господин, ничего не чувствую, но этот китаец сам бывший разбойник, проживший в лесах около двух лет. Думаю, надо проверить. Хуже не будет.

Над причиной остановки и думать не надо было, она уже давала себя знать. Остановив лошадь, громко сказал: - Кто по нужде - давайте! - после чего сам слез с лошади и направился к ближайшим кустам. Я не сильно верил, что тут в засаде могут сидеть разбойники. Обычная проселочная дорога.

'Тут купцы раз в год наверно ездят. В прочем… в любом случае лучше довериться инстинктам аборигенов. Целее буду'.

Как бы то ни было, предупреждение о людях в лесу меня насторожило. В кусты я уже углублялся с опаской, стараясь идти осторожно и насколько можно бесшумно. Окропив траву, некоторое время постоял, прислушиваясь к звукам. Только развернулся, как на противоположной стороне дороги раздался еле слышный шум. Держа руку на рукояти меча, рывком выскочил на дорогу, ища глазами противника, как увидел, махавшего мне из кустов, с противоположной стороны дороги, телохранителя. Быстро подошел. В траве лежал человек. Лицо грязное, волосы на голове сбились в грязный ком, борода, охватывавшая пол лица чуть ли не блестела от жира, а в глазах плескался страх пополам со злобой. Всем своим видом он был похож на матерого зверя, попавшего в капкан. К его горлу был плотно прижат нож, который держал в руке Хью. Только открыл рот, как Джеффри приложил к губам палец. Кивнул головой в знак согласия, огляделся по сторонам, пытаясь понять, что происходит. Мы - их, или они - нас? Тут послышался легкий шорох, и из-за деревьев показались Чжан и Ляо, тащившие второго пленника. Если разбойник, лежавший с ножом у горла, выглядел зрелым мужиком лет тридцати, то второй был тщедушным, с впалой грудью, мальчишкой, лет тринадцати - пятнадцати. Подтащив его ко второму разбойнику, бросили на землю. Чжан, отойдя в сторону, сложил руки на груди, после чего замер с ничего не выражающим, каменным лицом. Ляо тут же начал объяснять обстановку. Лю выслушал брата до конца, а затем перевел мне его слова.

- Господин, в лесу, где-то в миле отсюда, находится шайка разбойников. Считать они не умеют, но по кличкам и именам, получается девять человек. Вместе с ними. Эти двое были посланы в деревню за продуктами, а по дороге наткнулись на нас. Затаившись, стали наблюдать. Это все, господин.

- Когда вас ждут в лагере?! Ну! - я наклонился над бандитами, стараясь придать своему лицу зверское выражение.

- После восхода луны, добрый господин. Сразу после восхода… - жалкое бормотание мальчишки прервало сверкнувшее перед его лицом лезвие ножа.

Посмотрел на небо, начавшее лиловеть. Солнце, нагулявшись за день, собиралось идти спать.

'Часа через полтора будет уже темно, - размышлял я. - Надо будет останавливаться на ночлег. В одном лесу, вместе с разбойниками. Не знал - спал бы спокойно, а вот… так - как-то неуютно. А что делать?'.

- Далеко дорога лесом тянется?! И еще! Если мы поедем дальше по дороге, то будем приближаться к вашему лагерю или удаляться от него?!

Вопросы я задал обоим. Бородатый разбойник только злобно глянул из-под кустистых бровей, зато мальчишка тут же залепетал: - Часа три - четыре быстрой езды, добрый господин! А дальше поедете, скоро будет мост через речушку. Она совсем мелкая, можно сказать, ручей. Там наш лагерь недалеко. Через мост и направо. Фарлонг, не больше. Милостивый господин, нет на моих руках крови!! Нет!! Господом Богом клянусь, с ними я недавно! С весны! Есть совсем нечего было! Добрый господин, пожалейте меня!! Не убивайте! Ради бога! Молю вас о милосердии, добрый господин!!

Он заплакал, навзрыд, размазывая, по своему худому лицу, грязь. Жалкое и в тоже время противное зрелище. Я отвернулся. Решать, что делать с разбойниками нужно было мне и сейчас, потому что это было право господина, которым я для них являлся. Спрашивать совета - значит выказать свою слабость, а люди в эти времена верили только в силу. Но и просто так, походя отдать приказ, чтобы их прирезать, я не мог. О том, чтобы отпустить разбойников и речи не было.

'С бородачем… фиг с ним. Прямо зверем смотрит. Такой мигом глотку перережет и глазом не моргнет. А вот как с парнем поступить? Что Джеффри, что Ляо, зарежут, парня, не задумываясь. Даже не из кровожадности, а из осторожности: зачем оставлять, пусть даже потенциального, врага за своей спиной. Так спокойнее. Чжан равнодушно будет смотреть, а Лю, может быть, отвернется, но все они, без исключения, отнесутся к его смерти, как к неизбежности. Только я как дурак, стою тут и мучаюсь сомнениями'.

После бесед с аббатом я кое-что понял из психологии людей Средневековья и теперь понимал, что для них смерть - это не крах всех надежд и свершений, как для современного человека, так как в их понимании реально существовали рай и ад. Да и сама церковь подталкивала людей к пониманию, что смерть приходит вовремя и только по Божьей воле.

'Блин, о чем я думаю! Парнишка, только что, выдал нам местонахождение лагеря бандитов. Ночевать в лесу, зная, что рядом бандиты - небезопасно. Пересечь лес за три часа - значит загнать лошадей! Да и какой в этом смысл?! Выход один: пока светло, найти лагерь бандитов и ликвидировать! Парня в проводники, а там видно будет!'.

- Этого, с бородой… - я чиркнул кончиками пальцев по горлу, - а мальчишку возьмем с собой.

- Милорд, можно я перед этим с бородачом поговорю, - тут Джеффри наткнувшись на мой вопросительный взгляд, пояснил. - Насчет, тайника. У разбойников он всегда есть. Нам лишние денежки не помешают.

Отвернувшись, я брезгливо сморщился, а потом буркнул из-за плеча: - Давай! Только быстро!

Следом за мной на дорогу выбрался, Чжан, тащивший за собой мальчишку и Лю. Только успел я подойти к лошади, как из кустов раздался жуткий душераздирающий вопль, следом другой, затем они сменились на животный визг, который можно услышать от свиньи на бойне, но никак не от человека. Пронзительный звук вонзился в меня как игла, заставив покрыться тело холодным потом. К горлу подступила тошнота, и я еле подавил жестокий позыв к рвоте. К тому же бороться приходилось не только с тошнотой, но и с самим собой. Это я отдал приказ пытать человека! Во мне смешалось все подряд: стыд, брезгливость, злость, страх.

Чжан, будто не слышал криков, неторопливо сделал на веревке петлю с затяжным узлом и одел на шею мальчишке. Затянул. Затем вскочил на лошадь, держа в руке другой конец веревки. Последовав его примеру, я сел в седло. Лю уже сидел на лошади, бледный как мел.