Виктор Тюрин - Сэр Евгений

'Брату Куоку от брата Фенриса. Полагаю, что наш Враг в Англии зашевелился. Их человек по кличке Лорд попытался раздобыть документы Виконта, но Господь не дал свершиться этому. Это говорит о том, что Враг снова стал на наш след. Надо узнать каким образом и принять ответные меры'.

Про Лорда и документы Виконта я уже знал, поэтому легко определил, что письмо было написано аббатом Метерлинком и отправлено с гонцом в замок Ле-Бонапьер. Кому оно было предназначено, я узнаю, приехав на место.

'Итак - тайное общество. Тут я оказался прав. Умирающий, со слов Хью, произнес слово: хранители. Название тайного общества, в котором состоит аббат? Возможно. У них есть Враг, который их преследуют. Лорд работает на него. Интересно, что они не поделили? Золото? Священные реликвии? Впрочем, какой смысл гадать! Однозначно, что те, что другие - глубоко законспирированные общества. Значит: шпионы, явки, пароли, конспиративные квартиры, двойные агенты! Чего я не перечислил? Хм! А! Наемных убийц. И в чем тут будет мой интерес? Опять гадаю на пустом месте. Похоже, лучше тебе, Женька, руководствоваться словами из Библии: 'пути Господни неисповедимы'. На них пока и остановлюсь'.

Утром я проснулся от живописной ругани хозяйки гостиницы, стоявшей у открытой двери. Потягиваясь и зевая, сел на матрасе. В дверном проеме сумерки боролись с подступающим рассветом. Девчонка - служанка, склонившись над очагом, пыталась раздуть пламя. Джеффри, едва продрал глаза, как тут же бросил взгляд на сумы, и только потом сердито крикнул: - Эй! Я встречал и более обходительное отношение в гостиницах!

Хозяйка повернулась к нам. Сердито сложенные губы тотчас растеклись в широченную улыбку: - Прошу простить меня, добрые господа! Я не хотела вас будить! Так получилось! Эта помойная крыса, этот ученый хорек, этот сын портовой шлюхи, этот…!!

- Хватит глотку драть! - теперь меня уже достали эти крики. - Все это я уже слышал! В двух словах! Что случилось?!

- Уважаемый сэр, - сейчас в ее голосе, как и на лице, проступил испуг, - ради Бога простите меня, дуру! Эта кры… школяр сбежал, не заплатив ни фартинга! Он съел две миски моей похлебки и выдул четыре кружки эля за вечер!! Он…!

- Я заплачу за него! И еще. Нагрей воды. Хочу помыться! Живее!

Последние слова относились к удивлению, ставшему проступать на жирном лице хозяйки после моих слов.

- Я сказал: живее!

- Да, господин! Будет исполнено, добрый сэр!

Лес то подступал глухой стеной к самой дороге, то отступал, открывая широкие серовато-коричневые торфяные пустоши, на которых темными пятнами выделялись небольшие рощицы деревьев. Пустоши иной раз тянулись так далеко, что ограничивающие их далекие леса выглядели толстой черной линией. Если лес был полон птичьим писком и пением, так пустоши были полны жужжанием всевозможных насекомых. В траве стрекотали кузнечики, в воздухе жужжали пчелы, а крупные, поблескивающие слюдяными крылышками стрекозы то и дело неподвижно зависали в воздухе над дорогой. Нередко встречались стайки коричневых дроф. Странные птицы, то высунутся из кустов, пробегутся, неловко ковыляя, а затем снова скрываются с пронзительным писком и хлопаньем крыльев в зарослях. Спустя пару часов извилистая дорога привела нас к большаку. Насколько видел глаз, дорога была густо усыпана черными точками, то отдельными, то по нескольку вместе, иногда движущихся толпой - там, где пилигримы держались ради большей безопасности друг возле друга или благородный человек, желая щегольнуть собственным величием, ехал в сопровождении многочисленной свиты. В те времена, как я успел убедиться, большие торговые дороги всегда были переполнены народом - в стране было довольно много бродячего люда. Кто искал лучшей доли, кто ехал по торговым делам, а кто шел или ехал в силу необходимости или по служебной надобности. К нашему счастью, ночью была гроза с сильным ливнем, которая прибила дорожную пыль, проклятье всех больших дорог. Я ехал и привычно смотрел по сторонам, уже не столько из любопытства, а из-за того чтобы хоть как-то скоротать время. Странствующий люд стал для меня обычным фоном большой торговой дороги. Правда, встречались и исключения. Как-то навстречу нам попалась толпа паломников, возвращавшихся с богомолья. На шляпах у них были оловянные бляхи с изображениями святого Фомы, а за плечами - котомки с покупками. Толпа шла грязная и оборванная, меся ногами дорожную грязь. Их жалкие фигуры не вызвали у меня ничего, кроме раздражения и брезгливости. Нередко встречались монахи, переходившие из одного монастыря в другой, но намного чаще других я видел путешествующих монахов трех нищенствующих орденов: доминиканцев в черных, кармелитов в белых и францисканцев в коричневых рясах. Монастырские монахи и странствующая братия терпеть не могли друг друга, ведь они были соперниками, в равной мере притязавшими на пожертвования верующих. Встречаясь на дороге, они старались как можно дальше обойти друг друга, при этом, то зло смотрели на конкурента, то сердито хмурились и отводили взгляд. Нередко встречались купцы, в пропыленных плащах и фламандских шляпах. В зависимости от того куда они ехали, на восток или на запад, я уже мог определить, что за товар они везут. С востока потоком шло корнуоллское олово, шерсть западных графств и сассекское железо, а им навстречу с запада везли генуэзский бархат, венецианское стекло, французские и испанские вина. Хватало на дорогах и всякого сброда: менестрели, жонглеры и акробаты, самозваные лекари, школяры, бродяги и всякого рода мошенники. Мем ближе мы продвигались к побережью, тем чаще в толпе стали попадаться солдаты. Мелкими и большими группами, проходили и проезжали мимо нас лучники, копейщики и жандармы. Это были все те, кто возвращался из Франции, отслужив свое, и теперь расходились по домам. Все они были в разной степени опьянения, что не мешало им весело горланить песни и громко приветствовать проходивших мимо них путников. Было уже далеко за полдень, когда в облаке пыли появились скакавшие нам навстречу два всадника. Когда они приблизились, я увидел, что это был офицер городской стражи с сопровождающим его солдатом. Оба неслись во весь опор, нещадно гоня лошадей.

- Дорогу! Именем короля, дорогу!

Мы подали чуть в сторону, придерживая лошадей.

'Королевский гонец, что ли… - подумал я, но в следующий момент порыв ветра распахнул завернутый край куска грубого холста, в котором был завернут длинный сверток, лежащий на луке седла стражника. Это была отрубленная человеческая нога. Поморщившись от отвращения, я сплюнул на дорогу. Только хотел пришпорить лошадь, как до меня донесся голос коробейника, сидевшего, в тени редких кустов, с фляжкой эля в руке. Ему явно хотелось поговорить, к тому же он нашел своих слушателей. Рядом с ним, на обочине дороги, стояли трое кряжистых, плотно сложенных мужчин с суровыми, обветренными лицами.