Виталий Абоян - Ипостась

– Все в порядке, восьмой, – сплевывая кровь, пробормотал Окоёмов. – Все в порядке. Спасибо.

– Ты, парень, выглядишь неважно. На вот, хлебни.

Восьмой протянул ему видавшую виды фляжку. Окоё– мов потянул носом – пахнуло спиртом – и сделал несколько глотков. Пойло у восьмого было еще то, дыхание перехватило мигом.

– Что это? – просипел Окоёмов. Он не был уверен, что стоит пить спиртное, но других вариантов все равно не было.

– Виски. Собственного изготовления. Уверен, что можешь идти дальше?

Окоёмов усмехнулся.

– А есть варианты?

Восьмой развел руками – вариантов не было, ждать, пока четырнадцатый очухается, никто не будет.

– Давай помогу коробку навьючить, – предложил Василий, поднимая успевший погрузиться сантиметров на десять в липкую грязь контейнер.

– Ты прав – Лейтенант не одобрит остановки. Еще пристрелит, чего доброго, – закрепляя свою ношу, сказал восьмой.

– С него станется.

Лейтенант не появлялся уже второй день. Исчез сразу после того, как собрали оборудование. За время похода это исчезновение командира было не первым. Лейтенант то и дело уходил вперед с кем-то из ученых – или кем там были эти хмыри, ради которых все затевалось? – отставал от группы, задерживаясь у предыдущего места базирования. Где он бывал в это время, Окоёмов не знал.

– Восьмой, четырнадцатый! – послышался голос Лейтенанта. Легок на помине. Голос спокойный и безжизненный, как обычно. – Привал объявлен не был.

– Так точно, – вяло отозвался восьмой и, бросив на Окоёмова полный тоски взгляд, побрел вперед, догонять успевшую скрыться в густой листве группу.

Именно в этот момент с неба и упали первые капли.

– Поторапливайтесь. Погода портится, – сообщил Лейтенант.

– Далеко нам еще? – поинтересовался Окоёмов, хотя заранее знал ответ.

– Я скажу, когда остановиться, – Лейтенант не стал оригинальничать.

Невысокий командир со странной внешностью был чем-то недоволен. Нет, ни в голосе, ни в выражении лица ничего не изменилось – все то же непроницаемое спокойствие. Но он был недоволен, Окоёмов чувствовал это каким-то мифическим шестым чувством, ощущал всей поверхностью кожи. От Лейтенанта веяло... а черт его знает, чем от него веяло, только веяние это не сулило группе ничего хорошего.

– Видал? – спросил восьмой, когда Окоёмов нагнал его на проломанной отрядом тропе.

– Ты тоже заметил?

– Конечно. Злой, как обычно. Зыркает туда-сюда. И где его, интересно, черти носили два дня? Как думаешь?

Окоёмов пожал плечами. Нет, восьмой не заметил перемены в Лейтенанте. Не «как обычно» он был, что-то новое появилось во взгляде этого каменного человека. Вот знать бы – что.

– Не знаю.

– И не боится оставлять нас без присмотра.

– Куда мы отсюда денемся?

– И то верно.

– Разве что восемнадцатая тебе оторвет чего, отбившись от присмотра Лейтенанта.

Окоёмов хмыкнул и ткнул бойца локтем в бок. Восьмой состроил недовольную мину, но отвечать не стал.

Дождь усиливался с каждой минутой. Совсем скоро грязь под ногами превратилась в набирающий интенсивность мутный поток, несущийся вниз, к подножию этих нескончаемых гор. Идти становилось все трудней.

– Далеко еще до привала?! – крикнул кто-то из авангарда.

Лейтенант тут же появился, словно материализовавшись прямо из листьев. Он внимательно разглядывал показания прибора, подобно часам надетого на запястье левой руки. Лейтенант идиотом не был – ему, конечно, плевать на неудобства бойцов, но он прекрасно понимал, что по такой погоде отряд далеко не уйдет.

– Четыре километра, – сообщил командир. – Погода портится, на нас движется тайфун. Но нужно успеть. Пока не дойдем до точки – привала не будет.

Кто-то демонстративно застонал.

Лейтенант куда-то спешил. И не был уверен, что успеет добраться в срок. Он уже второй раз за сегодня сетовал на погоду, что делал на памяти Окоёмова вообще впервые. Похоже, человек-скала дал трещину – Лейтенант нервничал.

Последние четыре километра пути стали настоящим подвигом. Подстилка джунглей раскисла окончательно, потоки воды скатывались в ущелье, мешая идти. Облачность стала настолько плотной, что под кронами деревьев сделалось темно.

Когда Лейтенант отдал команду «Стой!» – темно стало уже совершенно, так как день подошел к концу. Но перевести дух было не суждено – поступил приказ монтировать оборудование.

Что и как монтировать, знали только хмыри. Тоже злые и недовольные, ученые орали, старались перекричать шум дождя, отдавая указания. Четверых бойцов Лейтенант выставил в охранение, остальные таскали узлы уже знакомой импакт-установки и какие-то другие, пока непонятные детали.

– Какого черта здесь происходит, как думаешь? – спросил восьмой Окоёмова.

Василий не знал. Не мог даже предположить.

– Мне не нравится, что Лейтенант охранение выставил, – сказал он.

– Он всегда его выставляет.

– От кого? Здесь непроходимые джунгли, никого нет.

– Откуда мне знать – так положено. Восемнадцатая внимательно следит, чтоб тебе жопу не отстрелили. Так что не переживай – ты же сам говорил, что девка отлично стреляет.

– Только на нее и надеюсь, – пошутил Окоёмов. Но ему не было смешно. – Мне кажется, скоро может представиться случай пострелять.

– Ты не рад?

Окоёмов посмотрел на товарища, но в темноте не разобрал выражения лица – он шутит или всерьез?

– Всем отойти от импакт-установки на безопасное расстояние. Оружие держать наготове, – послышался в наушнике рации голос Лейтенанта.

– Ну вот, началось, – пробормотал Окоёмов и поспешил укрыться среди деревьев.

Импакт-установка ухнула, земля вздрогнула, сбросив с листьев наверху целый водопад брызг. Из темноты что-то кричали, кто-то ругался, требуя сделать еще один удар. Потом недовольный голос затих, сказав несколько слов по-китайски.

Оттуда, где стояла импакт-установка, появился Лейтенант. Мрачный, как тучи на небе. Он взглянул на Окоёмова, почему-то задержав взгляд на автомате, висящем на шее бойца, но, так ничего и не сказав, исчез в зарослях.

– Один раз! – послышался из темноты голос Лейтенанта.

Командир говорил не по рации, он кричал, стараясь перекрыть шум дождя. И это ему удавалось – тихому, ни разу не повысившему до того голос.

Окоёмов чувствовал, что его сознание снова заволакивает туман. Что ж такое? Или это из-за усталости и жары, что стояла два дня? Он тряхнул головой, пытаясь отвести морок, но мир, не провалившийся в «пластиковость» окончательно, нормальным становиться отказывался. В наушнике что-то пробормотал голос Лейтенанта, Василий не разобрал слов, только какое-то замедленное «бу-бу-бу». Потом раздался короткий хлесткий удар импакт-установки. Где-то совсем рядом зубодробительно завизжало какое-то другое оборудование ученых хмырей.