Александр Афанасьев - Мятеж

Черный вертолет, принадлежащий спецэскадрилье, обеспечивающей доставку кронштадтских боевых пловцов, достиг наконец Вислы, лихо, как балетный танцор, развернулся, и один за другим три аппарата соскользнули по аппарели в воду, подняв тучи брызг. Вертолет отправился в обратный путь.

Только бы поляк не предал...

...Это явно был офицер – пан Боровский, хоть и гражданский в последнее время человек, мог отличить привычного к командованию пана. У шляхтича даже выражение лица особенное – надменно-брезгливое.

Пан офицер с красно-белой повязкой на рукаве ожидал его около одного из домиков сборщиков дорожной подати. Очередь стояла – рокошане не знали, что делать, то ли брать мзду, то ли не брать, ждали командира. В Польше вообще было очень ярко выражено чинопочитание и сословность...

– Меня не предупреждали о вашем приезде, пан, э...

– Будьте любезны, светлейший пан граф, сударь. Граф Виленский-Варшавский, – Ежи использовал титул одного из дедов со стороны матери, – полномочный представитель штаба обороны Варшавы и Его Сиятельства пана Мыслевского. Почему этот мост до сих пор не взорван?!

От вопроса и от тона, каким он был задан, пана Боровского прошиб холодный пот.

– Э... любезный пан граф, я принял решение пропустить беженцев и только потом...

– Вы приняли решение? – Офицер смотрел на него так, как смотрел бы на конюха, загнавшего до смерти лучшую в хозяйской конюшне лошадь...

– Пан граф, я с утра не получал никаких указаний...

Офицер огляделся по сторонам. Пан Боровский заметил, какой взгляд кинул офицер на большой короб, стоящий у ног сборщика дорожной подати, и в душе начало оттаивать. Наверное, офицер тоже...

– Балаган, пся крев! Мост заминирован?

– Так точно! – От испуга пан Боровский использовал уставную форму обращения. – Саперы еще утром изволили...

– Когда проверяли?

– Одну годину тому, вельможный пан офицер! – соврал Боровский.

– Показывайте.

Провода к заложенным саперным зарядам сходились в одной точке, к первой кабине сборщика дорожной подати. Электрическая подрывная машинка стояла прямо у ног сборщика, рядом с коробом, полным денег и украшений, черные провода, змеясь, уходили в выбитое стекло и далее – под мост, к саперным зарядам.

Ясновельможный пан офицер со скукой проверил машинку, потом зацепил рукой солидную горсть золота и драгоценностей. Золотые цепочки струились между пальцами.

– Полагаю, Его Высокопревосходительство пан генерал брони Мыслевский будет доволен вашей работой...

Так вот оно что... Ответственный за оборону генерал Мыслевский хочет получить свой кусок...

– Боюсь, Светлейший пан князь Радзивилл, на кого я имею честь работать...

– Заниматься мародерством, пан, говорите яснее!

Офицер жестко смотрел на беднягу Боровского в упор, в кобуре у него лежал солидного вида пистолет, и не стоило сомневаться в том, что могло произойти. Если у этого пана офицера особые полномочия...

– Ясновельможный пан граф, я хотел сказать, что Светлейший князь Радзивилл вряд ли будет возражать...

– Полагаю, вы правы, пан. Вы проверяли заряды внизу? Может быть, их уже смыло водой...

– Никак нет, пан офицер, я...

Ясновельможный пан офицер отсоединил контакты, подводящие провода к подрывной машинке.

– Но, пан офицер...

– Давайте проверим. И заодно все обсудим. А это – для того, чтобы кто-нибудь чего не нажал, когда мы будем внизу. Я не желаю погибать от руки мерзкого быдла...

Пану Боровскому ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Перед ним был шляхтич, а он был быдлом – и этим все сказано...

По узким бетонным ступеням пан Боровский, ясновельможный пан граф Виленский-Варшавский и еще один рокошанин, взятый ими для охраны, спустились вниз, к самому основанию, к поросшим мхом и покрытым слизью бетонным опорам моста. Здесь омерзительно пахло стоялой водой и гнилыми водорослями.

Пан граф выразительно посмотрел на сопровождавшего их рокошанина с автоматом.

– Иди... – поняв, о чем сейчас пойдет речь, сказал пан Боровский, – иди наверх, живо!

Рокошанин пошел наверх.

– И где что установлено?

– А вот там, у самой воды... э...

Пан Боровский осекся на полуслове – огромного мешка, который установили саперы, примотав его к тому месту, где железные конструкции прикреплены к опорным быкам моста, не было.

– А...

В следующее мгновение кто-то крепко хватил пана Боровского по голове, и он потерял сознание...

– Эхо... Кажется, этим словом следует приветствовать русские войска на польской земле? – иронично вопросил пан граф Комаровский, глядя прямо в дуло автомата «Морской Лев», направленного на него.

– Вы Стрелец? – спросил один из людей в черном костюме для подводного плавания. Эти люди появились здесь словно из-под земли. До этого они скрывались на мелководье, в той самой прибрежной тине и грязи, дыша через трубки.

– Я и есть Стрелец. Я вывел из строя подрывную машинку. Наверху пятнадцать человек.

Один из людей в черном сделал какое-то движение рукой – и шестерка боевых пловцов ринулась вверх по лестнице, прикрывая друг друга.

– И попрошу без лишней крови, сударь.

Человек в черном кивнул, продолжая целиться в него из автомата. Находясь на задании в тылу врага, спецназ не доверяет никому. И никогда.

– Как получится, пан. Война...

– Знаю. И все же попрошу без лишней крови.

...Пан граф Комаровский попал в расположение русской армии ближе к вечеру, когда передовые машины седьмой тяжелой бригады достигли Гуты Кальварии и остановились на самом берегу Вислы, обстреливаемые из города и не имея приказа двигаться дальше вперед. Из ста пятидесяти шести машин, вышедших в этот поход, предместий Варшавы достигло ровно сто пятьдесят, шесть были потеряны в пути по разным причинам, в том числе и по причине огневого противодействия, при этом ни одной машины не было потеряно безвозвратно. За это же время бригада трижды вступала в огневой контакт, достоверно уничтожила четырнадцать огневых точек противника и имела на своем счету бригаду Армии Людовой, которая капитулировала без единого выстрела. Достигнув Гуты Кальварии уже по темноте, бригада разместилась на самом берегу, выставив сильные посты, и была обстреляна из ПТУР и минометов, но ответный огонь и удары штурмовых вертолетов привели огневые точки противника к молчанию. После чего командир бригады, выполняя свое обещание, достал из своей КШМ ящик шампанского, нижним чинам, по случаю успешного выполнения боевой задачи с минимальными потерями, поставили на вечерний стол по чарке – «от Государя». Поскольку русские офицеры друг другу братья, к офицерскому столу пригласили и графа Комаровского, налили шампанского, после чего он кратко рассказал офицерам бригады о том, свидетелем чего ему пришлось стать. Никаких эмоций, кроме горестного качания головой, это не вызвало, поляки снова начали постреливать, и некоторые офицеры из дежурных разошлись по своим боевым постам.