Александр Афанасьев - Мятеж

Разумеется, можно было бы умереть красиво. Гранаты были: «Ф1» – русское харакири, в двадцатые русские офицеры быстро отучили местных брать пленных. Раньше брали – не пленных, а рабов или заложников, на выкуп и на обмен. А теперь поняли... чревато... впрочем, и русские в те времена в плен не брали. Но здесь не было пацанов... здесь были взрослые, тертые и битые мужики, понимавшие, что к чему. Арабам бы они не сдались... тут все понятно, разница лишь в том, как погибнуть, сразу или помучавшись... а с поляками еще будем посмотреть. Короче – командир приказал, и все подняли руки.

Сдались.

Какое-то время их просто держали у дороги, и держали, надо сказать, достаточно грамотно. Посадили в кружок, с одной стороны их контролировал стоящий в тракторном прицепе пулеметчик, с другой – несколько жолнеров. Ни один из них за все время, пока они сидели и чего-то ждали, а это было не меньше двух часов, ни разу не сделал попытку ударить безоружных казаков. Дело тут не в благородстве – просто от плененного противника надо держаться подальше, не подходить и не бить его – слишком часто нога решившего покуражиться подлеца попадала в захват, а следом к пленным перекочевывало и оружие.

Потом вертолет, до этого куда-то улетавший, снова прилетел, под дулами автоматов их стали отгонять в сторону по одному, повторно обыскивать и гнать в вертолет. Вот тут жолнеры – несколько против одного – дали себе волю. Офицер с самодельными погонами безучастно смотрел на это.

Самое страшное, что казаки так и не поняли, каким образом польский вертолет так точно вышел на них, как он засек их в этом изрезанном речушками и перелесками крае. Он определенно не искал их, а подкарауливал в засаде, выжидая удобный момент, чтобы появиться над деревьями, упасть им на хвост, очертить путь бегства свинцовыми очередями и погнать на пулеметы...

Летели недалеко, недолго – по тому, как вертолет стал снижать скорость, как изменился тон работы двигателя, казаки поняли, что машина готовится идти на посадку. В конце концов, они сами слишком часто готовились к высадке, в таком же вот дребезжащем вертолете, часто слышали это... но никогда не сидели на полу под дулами автоматов.

Певцов, сидевший ближе всех к одному из жолнеров и пилотской кабине, скосил взгляд на Петрова. Тот закашлялся...

– Мильчець! Песьи сыны! [99]

Жолнер не упустил на сей раз возможности поддеть казака тяжелым ботинком

Вариантов было два... либо сейчас, либо когда станут выводить. Сейчас?.. Начнут стрелять в вертолете или не рискнут, побоятся? А если когда будут выводить... надо упасть... да, надо упасть... Соболь сделает. Получится или нет... уже все равно.

Вертолет приземлялся... уже приземлился, когда жолнеры вдруг забеспокоились, один обернулся, посмотрел в иллюминаторы...

– Цо то ест? [100]

– Цо трапелось? [101]– нервно спросил командир.

– Проблем, пан коммандер! [102]

Командир резко встал со своего места, сунулся к иллюминатору, наступая на ноги казакам – сбить его с ног проблемы не было... резко кашлянул Соболь... Певец обернулся... вертолет уже сел, несущий винт крутился по инерции, замедляя ход... Соболь отрицательно покачал головой, но никто из жолнеров на это не обратил внимания, все их внимание было поглощено тем, что происходило за бортом вертолета.

Тишину распороли две очереди, одна за другой. На звук – не привычные «калашниковы», что-то другое.

– Стржеляйа! [103]

Замысловато выругавшись, командир группы отодвинул в сторону люк десантного отсека – в этот момент раздались новые выстрелы.

– Там козаки! – крикнул кто-то.

– Замкни пасць!

Боитесь...

Командир группы достал рацию, начал что-то панически запрашивать, не соблюдая даже видимость дисциплины связи. Потом обернулся:

– Цягнанць тршех! Шибко! [104]

Приказ начали выполнять те, кто находился в глубине салона вертолета, потому-то и взяли они тех, кто ближе к ним. Троих казаков, одного за другим, вытолкали из салона вертолета, в нем остались всего три жолнера, да и то один смотрел не на казаков, а в иллюминатор десантного отсека. Там и впрямь происходило что-то неладное.

Где-то далеко взревел двигатель, горохом сыпанули автоматные очереди, стреляли неприцельно, заполошно...

– Козаки! – заполошно крикнул кто-то у распахнутого настежь десантного отсека, и в этот момент Соболь бросился на ближайшего жолнера.

Соболь был сибирским старовером – и напал страшно, с каким-то медвежьим рыком и воем он, со связанными руками, навалился на жолнера, молодого еще пацана, сбил его со скамейки и вцепился в лицо зубами. Раздался визг... похожий на заячий...

Рванулся вперед и Певец... второй жолнер успел поднять автомат и выстрелить Соболю в спину, но больше он ничего не успел. Певец сбил его с сиденья, навалился всем телом, пытаясь бить коленом. Перед лицом у него почему-то оказалось ухо... грязное, и он вцепился в него зубами со всей свирепой силой, с какой только был способен. Его враг завизжал, в рот хлынуло горячее, соленое... а он грыз и грыз это проклятое ухо, как будто мог тем самым освободиться, освободить своих, поднять в воздух этот проклятый вертолет...

На последнего жолнера напали сразу двое, и им же удалось первыми высвободить руки – придурок носил за поясом охотничий кинжал. Высвободившись, один рванул из кобуры третьего пистолет, схватить автомат он уже не успевал... жолнер, только что покинувший десантный отсек машины, сунулся обратно – и отлетел, получив пулю в лицо. Второй казак рухнул за пулемет, чей ствол грозно торчал из блистера и про который жолнеры забыли.

А напрасно...

Пулемет застучал, оглушил, сыпанул гильзами и звеньями ленты в салон, запахло пороховыми газами. Двое жолнеров оказались на пути свинцовой струи, и их буквально перерезало пополам пулеметной очередью почти в упор. Командир жолнеров, понимая, что ничего другого сделать не успевает, дважды выстрелил в спину одному из пленных казаков, которых они вытащили из вертолета, прицелился во второго – и рухнул, получив автоматную очередь в спину...

Один из казаков, вооружившийся пистолетом, подбежал к пилотской кабине, которая не была отделена от десантного отсека перегородкой, ткнул стволом в затылок второго пилота, который лихорадочно пытался отстегнуться от кресла, чтобы сбежать.

– Двигатели на взлетный режим, сука!

– Не розумию, пан! – крикнул поляк.

– Все ты разумиешь! Двигатели на взлет, убью!

В салоне тарахтел пулемет, стегая свинцовыми плетями залегших, перебегающих, пытающихся вести огонь жолнеров. Еще один пулемет кто-то из казаков лихорадочно отсоединял от турели, чтобы бить в ту же сторону через сдвинутую в сторону дверь десантного отсека.

Большой несущий винт крутился все быстрее...