Александр Афанасьев - Долгая дорога домой

В здании министерства я появился рано – в семь утра. На Востоке рабочий день вообще начинается в шесть и заканчивается в час дня – из-за жары. Кстати, в Тегеране так работали далеко не все, все-таки здесь было не так жарко, как, например, в Адене, почти конечной точке нашего влияния в регионе. Но все равно... штаб уже работал, а вот Скворца – пташки певчей – на месте не было.

Решил дождаться его в присутствии [1]– знаете, когда человек изначально чувствует за собой вину – это хорошая почва для плодотворного разговора. А поговорить было о чем.

Проснувшись в три часа ночи, я включил компьютер и вышел в Интернет, чтобы понять, с чем мы имеем дело. Интернет – это вообще величайшее изобретение двадцатого века, с его помощью рухнули все границы. Теперь уже невозможно скрыть что-то, все тайное почти сразу становится явным. Во многом утратила смысл профессия разведчика – те девяносто процентов информации, которые раньше получали за счет чтения книг и газет в стране пребывания – теперь получают, как говорится, «не отходя от кассы». В МВД есть специальный отдел – его сотрудники подписаны на тысячу новостных рассылок на всех языках мира и на несколько тысяч журналов и газет. Все это обилие информации сначала прогоняется через суперкомпьютер в поисках ключевых слов и смыслов [2], потом отобранное электронным мозгом читают уже люди. Это происходит в тихом городе на великой русской реке Волге, где имеется сверхскоростной Интернет, хорошие факультеты языков в университете и недорогая рабочая сила. Точно также просто, с помощью Интернета, можно найти друзей, создать рабочую группу, прочитать нужную книгу и вообще получить нужную информацию. Мне она как раз и понадобилась от Интернета со спутниковым подключением, никем не контролируемым.

Информация.

Примерно к утру я понял, с чем имею дело. Это были технологии двойного назначения, ограниченные к обороту. Центрифуги, которые поставлялись в качестве оборудования для цементного завода, на самом деле предназначались для чего-то иного – исходный материал для цемента не является агрессивной средой, для производства цемента не нужна центрифуга со скоростью вращения около трех тысяч оборотов в минуту, и жаропрочные трубы повышенного класса точности изготовления тоже не нужны. Это было какое-то иное, не гражданское производство. От того-то и забеспокоились германцы.

Прождав в присутствии больше часа, я уже начал раздражаться, когда дверь шумно открылась, буквально пинком, и в помещение ворвался настоящий ураган...

– Захия... милая моя, это тебе.

Сидевшей в приемной молодой даме, весь вид которой наводил на недобрые мысли относительно генерала Скворца и о возможности организации «медовой ловушки» местной контрразведкой, был бесцеремонно вручен огромный букет оранжерейных цветов, которые дама с благосклонностью приняла.

– Павел Иванович на месте?

– Никак нет, задерживаются... – секретарша показала глазами на меня.

Олег Дмитриевич Пескарев, управляющий филиалом Атомстроя в Персии, повернулся ко мне на каблуках, как истинный юнкер.

– Господин посол... на ловца и зверь, как говорится. Мы вас искали... о вас такие слухи ходили... мои соболезнования.

– Пока не с чем.

– Говорили, что вас убили в перестрелке на юге.

– Слухи о моей смерти сильно преувеличены. Видимо, жить долго буду. А позвольте полюбопытствовать, кто это распускает обо мне столь нелепые домыслы?

– О, я был в Багдаде вчера и услышал, что вы серьезно ранены или даже убиты. Собственно, именно это я и хотел обсудить с Павлом Ивановичем. Но если уж вы здесь... позвольте пригласить вас в отстроенный нами город Екатеринбург на Карахчае.

– Простите?

– Екатеринбург на Карахчае. Там рядом протекает река Карахчай, но мы расположены чуть дальше. Просто удивительное место... раньше там было всего лишь соленое озеро, а теперь вырос целый город. Все-таки цивилизаторская роль России в этих местах очень велика, кто бы что ни говорил. Не так давно меня навестил князь Абашидзе, он остался от тех мест в совершеннейшем восторге.

– Простите?

– Князь Абашидзе. Генерал-губернатор Междуречья. Именно у него я вчера и гостил, просто потрясающий человек. Каждого гостя он потчует вином домашней выделки, и хоть он и грузин, но всегда называет себя русским человеком. Все-таки русская нация – великая нация, если представители других наций называют себя русскими.

Вот дьявол и явился за товаром.

– Уместно ли будет, если я уеду к вам? Я жду генерала Скворца.

Пескарев подмигнул.

– Если Скворец не появился на работе до сих пор, он не появится и до обеда. Уж поверьте мне. А мне будет приятно... старый Юрьевский частенько бывал в самом русском из городов на персидской земле, а вы – ни разу.

И в самом деле – что это я...

Екатеринбург-1000, или Екатеринбург на Карахчае находится между Кумом и Тегераном, намного ближе к Куму и чуть в стороне. С его строительством Кум [3], до этого один из самых больших и бедных городов Персии, заметно приподнялся: строительство и работа такого центра, как Екатеринбург-1000, стоили немало денег и требовали немалого количества персонала. Дорога до Екатеринбурга была проложена от Кума – бетонная, стоящая на опорах и не касающаяся земли. Сам город не был окружен оградой, как можно было предположить, но голову даю на отсечение, охрана тут имелась, и периметр контролировался жестко.

Сам город состоял только из центра и промышленной зоны. Центр вполне достоин даже крупного индустриального города – жемчужиной стал был небоскреб о двадцати шести этажах. Все здания облицованы на единый манер – зеркальными блоками, отчего днем они так светятся, что больно осмотреть. Все остальное – это промышленная зона, состоящая из различных зданий одинакового белого цвета, дороги между ними заасфальтированы, между полосами – лужайки из аккуратной, высоко подстриженной зеленой травы. Она зеленая, не поддается никакому солнцу – значит, тут проложено капельное орошение, чертовски дорогая штука. Чуть в стороне от города – самый настоящий аэропорт с бетонной, трехкилометровой полосой. В отношении аэропорта Пескарев похвастался, когда мы еще ехали к городу.

– Мы его аттестовали по всем правилам ИКАО и теперь имеем право принимать международные рейсы.

– И много таких?

– Достаточно. У нас есть три собственных грузовых самолета и один пассажирский, мы вербуем людей посменно, в основном в Сибири и Центральной России, и доставляем вахтами прямо сюда, собственным самолетом и на собственный аэродром.