Сергей Ким - Без объявления войны

На «Витязе» взрывами от драконьих плевков и бомб уже сорвало обе мачты, одну трубу срезало почти под корень, а вторая держалась только на офицерском слове. От прямого попадания 229-миллиметрового файербола заклинило верхнюю носовую башню главного калибра, одна за другой начали выходить из строя палубные установки эмиттеров вспомогательной артиллерии. Последней каплей стала серия прямых попаданий файерболов крупного калибра в корму, повредившая водометные установки. Скорость «Витязя» упала до жалких пятнадцати узлов.

Но Серджио все так же отдавал приказы ровным спокойным голосом, и только крепко сжатые кулаки выдавали ярость капитана – прямо на его глазах погибали его матросы, его корабль, он сам…

– Командир! Они требуют выйти на связь! – крикнул со своего места связист.

– Соединяй, – ледяным тоном приказал фрегаттен-капитан.

В рубке раздался сильно искаженный помехами голос, говоривший на рарденском с сильным акцентом:

– Капитан рартенского корабря, с тобой говорит контр-адмирар Соку Итсикава. Ты хоросый сольтат, ставайся. Ми сохраним тепе сыснь.

По меркам Ниарона, это была величайшая честь – сдаваться предлагали только лишь по-настоящему храбрым воинам.

Но по меркам фрегаттен-капитана Серджио Эрлеоне – это был позор.

– Рарден не сдается, – отчеканил тот и жестом приказал связисту разорвать связь.

Рарден не сдается… Высокие и бессмысленные слова… Но, окинув взглядом своих людей в рубке, он понял, что для них его слова ожидаемы и закономерны. А значит, все было не зря: если есть еще на этом свете люди, готовые драться и умирать во имя чего-то и кого-то, – то фрегаттен-капитан мог быть спокоен за свою Родину. Пускай в ней менялись порядки и правители, пускай солдат не раз называли тупыми убийцами, алкоголиками и дегенератами, пускай…

Рарденцы оставались прежними – простыми и честными людьми, ставящими интересы Родины превыше собственных.

…Внезапный грохот и яркая вспышка прервали все размышления капитана, резко ожегшая боль и сильный удар швырнули его на палубу, а затем его разум затопила тьма.

Серджио потерял сознание.

Когда фрегаттен-капитан очнулся, то сразу же пожалел об этом.

Боль, казалось, затопила каждую частицу его тела и никак не собиралась уходить. Серджио застонал, открыл глаза и попытался встать, но это оказалось не так-то просто – левая рука, которой Эрлеоне попытался зацепиться за какой-то обломок, отказывалась слушаться, а когда он дотронулся до нее, то вскрикнул от резкой вспышки боли – по всей видимости, рука была сломана. Зрение к капитану возвращалась с трудом, но он уже понял, что крейсеру рассадили рубку, а потом почувствовал запах…

Запах горелого дерева и крови.

Зрение капитана прояснилось, и перед ним предстала чудовищная картина разрушений – на месте передних иллюминаторов зияла дыра диаметром примерно полметра, а все внутренности боевой рубки были иссечены осколками разлетевшейся брони и выжжены взорвавшимся магическим снарядом.

Фрегаттен-капитан кое-как поднялся на ноги, держась за обломки алтаря управления, который скорее всего и спас Серджио, и едва не поскользнулся – вся палуба была залита кровью и устлана телами людей. Передняя часть рубки к тому же оказалась полностью выжженной, местами не выдержала и оплавилась даже заговоренная медь. Судя по гробовой тишине, нарушаемой лишь всплесками волн о борт корабля, больше никто не выжил… А потом фрегаттен-капитан понял, что огонь ведут лишь несколько эмиттеров вспомогательного калибра, а «Витязь» практически не движется.

Горечь с головой захлестнула Серджио – он понял, что бой проигран, и проигран начисто. Еле держась на ногах от боли, капитан побрел к выходу на верхнюю палубу. Он не знал, зачем делает это – капитан еще не отошел от контузии и полностью не отдавал отчет своим действиям.

Дверь после попадания сильно перекосило, и открыть ее оказалось почти невозможно, но Серджио достал кортик и в несколько ударов перерубил металлические дверные петли своим именным зачарованным клинком, а потом резко двинул дверь плечом.

От сильного удара дверь вылетела наружу, а вместе с ней и фрегаттен-капитан.

Когда же Серджио встал и огляделся, его сердце тотчас сжали ледяные тиски – боевого крейсера больше не существовало. Был только разбитый корабль, абсолютно непригодный для боя.

Серджио смотрел на развороченные носовые башни, на зияющие пробоины в палубе и на искореженные медные броневые листы правого борта, на объятые пламенем надстройки и палубу…

А потом он оторвал взгляд от израненного «Витязя» и увидел приближающийся к левому борту корабль.

Это был тяжелый крейсер Ниаронской империи «Цугару» – очертания кораблей вероятного противника фрегаттен-капитан знал наизусть. С некоторым удовлетворением Серджио отметил, что неплохо потрепал их эскадру, вот и на этом корабле в борту и надстройках виднелось множество пробоин, а несколько установок вспомогательного калибра, похоже, вообще вышли из строя.

Внезапно голову капитана пронзила острая вспышка боли, он невольно покачнулся и, чтобы удержать равновесие, схватился за изломанный кусок внешнего покрытия рубки.

– Капитан… говорит маг Олег… – тихо прошелестело в голове Серджио, и каждое слово отозвалось еще большим приступом боли. – Капитан… я… не могу… долго… держать мыслеречь… Меня… около ходового… отсека. Рубка… не отвечает… Смог… дотянуться… до вас… Могу… передать… приказы… Кому-нибудь…

Серджио на мгновение закрыл глаза. Потом открыл и посмотрел на приближающийся тяжелый вражеский крейсер – до него оставалось всего каких-то полдюжины кабельтовых.

Ниаронцы, по всей видимости, решили захватить корабль – случай в современной практике вообще неслыханный, но учитывая то, что почти вся артиллерия корабля уничтожена или ее добивают в данный момент, а хода крейсер практически лишен – то почему бы и нет?..

Решение родилось словно бы само собой.

– Передай в ходовую, пусть попробуют дать влево двадцать и максимально полный ход.

– Я передам… капитан… Прощайте.

И Серджио, пережив еще одну вспышку боли, теперь уже из-за разрыва контакта, выпрямился и побрел вперед.

Десять метров. Двадцать шагов.

Мизерное в другое время расстояние казалось сейчас фрегаттен-капитану невероятно большим. Отчаянно болели нога и сломанная рука, из многочисленных ран текла кровь, потихоньку забирая вместе с собой отпущенные Серджио силы и время, но капитан шел вперед, шел вперед, несмотря ни на что.

Шел, то и дело спотыкаясь об обломки дерева, валявшиеся тут и там…

Шел, переступая через дыры и трещины в палубе.