Дмитрий Манасыпов - За нами – Россия!

За дверью послышался шум от шагов. Кто-то задел за один из стеллажей, уронив несколько уцелевших банок, взорвавшихся с грохотом, не уступающим гранатному взрыву. По грохоту патронной ленты в коробе и по легко узнаваемым выражениям капитан сразу определил Шутяка, который наверняка зацепил стеклянные емкости стволом пулемета, который тот упорно тащил с собой.

– Рот закрой! – Куминов рявкнул в темноту. – Чего шумишь?

– Да там вон баба с дитем…

– Ты чего, скелетов не видел, что ли? Чего с тобой, Дим?

– Да не знаю я! – Шутяк возник в проходе, невысокий, плотный, увешанный боеприпасами, злой, как голодная дворняга. Брови сведены вместе, глаза злые… вот этого еще сейчас не хватало Куминову.

– А ну отставить, воин! – он повернулся к бойцу. – Ведешь себя, как…

– Нормальная реакция на препарат «Волна». – Саша прошла в коридор следующей. Оперлась спиной на стену. – То самое, что я вам давала, товарищ капитан. Побочные эффекты – легкая раздражительность, агрессивность, иногда сонливость. Всего делов-то.

– Да ты что? – капитан посмотрел на нее и улыбнулся. – Всего делов-то, на самом деле, ты подумай! А меня поставить в известность, товарищ профессор, вы не подумали?!

– Коль, а Коль? – она посмотрела на него спокойно и устало. – Тебе от этого проще стало бы, легче, может быть?

– Саш…

– Что «Саш»? – девушка подошла к нему вплотную. – Ты обсуждаешь приказы командования, солдат? Вот и я не обсуждаю, только шила в мешке не утаишь, вот и все. Вылезла правда, я призналась, что делать-то теперь?

– Что дает этот твой препарат? – Куминов стиснул челюсти, еле сдерживаясь от накатившей злости.

– Выносливость, повышение ваших и без того хороших реакций. Помогает быстрой регенерации тканей, если ранение средней или легкой степени тяжести. А злишься потому, что в составе препарата есть вещества, которые способствуют излишнему выделению адреналина. В момент боя это только вам на руку, при бездействии ведет к легко возбуждаемой ярости и злости. Все просто, командир, очень просто.

– А если бы мы его принимали без боев и на протяжении месяца?

– Этого делать нельзя, максимальный срок приема препарата в невысокой концентрации – неделя. Она еще не вышла, впереди задача, где он пригодится. И еще, Коль, сейчас достаем те самые одноразовые ампулы с иглами, две штуки на каждого. Про которые говорили еще перед выходом группы. Делаете по одному уколу, не больше. Пользоваться остальными следует лишь в самом крайнем случае и не подряд, ни в коем случае не подряд.

– Что в них?

– Препарат улучшенной формулы содержания и с повышенной концентрацией активных веществ, воздействующих на незадействованные резервы организма. Передозировка наверняка ведет к смерти, будьте аккуратны. Пожалуйста.

– Хорошо. – Куминов согласно кивнул головой. Что ему оставалось делать, если тут за него уже давно все решили и не предлагали чего-то плохого. Было немного обидно от ощущения манипулирования самим собой кем-то там, наверху, не больше. Он солдат, его дело воевать и выполнять приказы.

Группа полностью спустилась в подвал. Воронков оставил наверху Пчелкина, прикрывающего вход в подвал. По стенам и самого подпола, и в самом начале тоннеля заложили заряды, соединенные в несколько линий. Механические детонаторы, разбросанные в четырех местах, гарантировали Герасиму возможность подорвать вход в подземелье в случае, если его отрежут от основного. Снайпер молчал, глядя на них, собирающихся в самую сложную часть пути. Молчал, но по глазам и слегка трясущимся губам можно было сказать многое. Куминов подошел к нему, положил руку на плечо, второй пожал ладонь:

– Гера, кто-то должен остаться…

– Я понимаю. – Снайпер вздохнул. – Но…

– Это даже не приказ, друг. Так надо.

– Ладно, идите. Жду здесь…

Группа по очереди пожала ему руку. Гречишина задержалась, спустившись вниз последней. Куминов подождал, пока она зайдет, задвинул назад дверь, прокрутив штурвал запора и услышав звук запоров-штырей, прочно вставших на свое место.

– Ты оставила ему ключ?

– Нет. – Девушка почесала переносицу. – Но хотела, если уж начистоту.

– Понятно. План этих-то катакомб у тебя есть?

– Да, держи. – Юля протянула Куминову закатанный в тонкий пластик небольшой прямоугольник. – Мне не надо, я все помню.

– Хорошо. Это… ты извини меня, я сорвался недавно.

– Да все нормально, капитан. Пошли работу делать, у нас приказ. О чем думаешь, как живым остаться?

– Нет. – Куминов посмотрел на своих последних разведчиков. – Про другие группы.

Иволгин выдохнул, коротко и хрипло. В висках и груди колотило, дышалось тяжело, в легких свистело и булькало. Капитан приложил ладонь к ребрам справа, чувствуя, как пальцы враз стали теплыми и мокрыми. Сил практически не осталось, во всяком случае, не на бег. Дела… ничего не скажешь. Разведчик сплюнул алой слюной на снег, остановившись. Спрятался за ствол ближайшего дерева и осторожно огляделся по сторонам. Сколько до врага? Сколько ребят осталось?

Сбоку, прячась в густом ельнике, скользнули двое. Иволгин присмотрелся. Да, Варфоломеев и Ткаченко, как обычно держащиеся вместе. Рядом с ним, прижавшись к высоченной березе, жадно глотал воздух Лукашевич. И чуть в стороне, укрывшись за толстым комлем поваленной здоровущей ели, уже проверял прицел Ованесян. И все, никого больше у него не осталось. А еще вчера, когда его группа нос к носу столкнулась с остатками РДГ Абраменко, их было четырнадцать. Сейчас – пятеро, выживших из двадцати четырех, стартовавших всего три дня назад. Иволгин поднял голову, слыша, как там, позади, с треском завалилось дерево. Чуть позже – второе. Чихание моторов слышно не было достаточно давно. Немудрено, в такой бурелом танки и бронетранспортеры все же не сунутся. Становится совсем ясно – кто валит деревья, поддерживая загонщиков-егерей.

Дальше он-то точно бежать не сможет. С дыркой в легком не побегаешь… Иволгин криво усмехнулся. Даже побороться с гансами напоследок нормально не получится. Что сделаешь с ходячими танками, которые сейчас продираются сквозь подлесок сюда, имея лишь пару гранат? То-то и оно, что мало что сможешь. А уходить с простреленным виском капитану не хотелось. Не для того они воюют, не для того. Оставалось лишь надеяться на то, что пехота выскочит раньше, не держась за «Раубриттерами». А уж с ними-то можно и поквитаться.