Array Коллектив авторов - Ярость благородная. «Наши мертвые нас не оставят в беде» (сборник)

– Вы и правда верите… – Роман осекся. – То есть я понимаю, вы хотите защитить дочь…

– Не только, – женщина гордо вскинула голову. – Вначале, разумеется, я думала лишь об Алисе, но потом, чем больше читала об информационных полях и укрепрайоне… Знаете, при описании боев слезы на глаза наворачивались. А что до полей… Может, это все бред. Может, ваш друг сошел с ума и просто так кинулся под машину, а вовсе не заподозрил в ней вражеский танк. Может, сны – это лишь игра подсознания, а мертвые исчезают после смерти без следа, не оставив никаких мыслеформ. Но это не значит, что мы не должны ничего делать для укрепрайона. Да и вашим энтузиастам лишняя пара рук не помешает.

– Что ж, – Рома понял, что дальше сопротивляться и спорить бесполезно, – если так – добро пожаловать!

Он не стал спрашивать, посылает ли, по мнению Марины, «поле» другие сигналы, кроме мольбы о помощи. Возможно, еще спросит. Когда-нибудь…

Грохот взрыва. Пулеметная очередь. Несколько одиночных выстрелов и снова взрыв. И еще один, совсем рядом! В окоп обрушивается целая лавина земли, ребята кричат и отплевываются, яростно трут запорошенные песком глаза, но быстро приходят в себя и снова начинают стрелять. На мгновение все вдруг затихает, и воздух вокруг начинает звенеть еще пронзительнее, чем самый громкий взрыв, но уже в следующую секунду тишина опять сменяется грохотом. Сколько уже все это длится? Фрицы пошли в наступление утром, а сейчас солнце уже заметно склонилось к горизонту. А кажется – прошло уже много дней…

Некогда об этом думать! Вообще думать некогда, вон еще одна фигура в круглой каске высунулась из укрытия – скорее! Валька поднял ставшую за день еще тяжелее винтовку, прицелился… все! Нелепо взмахнув руками, немец падает. Боль в плече от отдачи и уже знакомое странное чувство, которому нет названия. И о котором тоже некогда раздумывать.

Позади Петродворец. Парки, фонтаны, музей… В школе проболел экскурсию туда, после первого курса собирался съездить, но все как-то не складывалось. Попадешь ли туда теперь хоть когда-нибудь? Прочь, прочь все мысли, вон еще один фриц! Выстрел. Мимо! Темная фигура падает, сгруппировавшись, и проворно прячется за кочкой, из-за которой строчил его пулемет. А вот это чувство, совершенно неуместное и стыдное здесь, Валька знает. Имя ему – облегчение.

Что-то кричит Славка, похоже, скомандовали атаку, ребята выскакивают из окопа, и замешкавшийся Валька оказывается позади всех. Ничего, сейчас он вырвется вперед, сейчас… Взрыв совсем рядом, и всех троих сметает обратно, вжимая в мягкую почву и закидывая сверху рваными кусками дерна. Кто-то из ребят кричит, заглушая все взрывы и все выстрелы вокруг. Кто – уже не разобрать. Да и все равно уже… Тяжесть, навалившаяся на Вальку, слишком большая, ее не поднять, не скинуть с себя, под ней невозможно даже просто дышать.

Темнота. И – тишина, наконец, наступившая надолго. Кажется, даже навсегда…

Снова грохот. Правда, теперь какой-то отдаленный, словно бой идет где-то далеко. Или как если бы Валька слышал его через толстой теплое одеяло… Ну да, так оно и есть! Почти… Звуки выстрелов глушила засыпавшая окоп и забившаяся Валентину в уши земля. Он попытался шевельнуться, и в первый момент ему показалось, что земли слишком много, чтобы он смог самостоятельно из-под нее выбраться. Дернулся еще раз, попробовал все-таки сбросить с себя навалившуюся на него тяжесть. Как ни странно, это ему удалось – что-то тяжелое сползло в сторону, и Вальке сразу стало легче дышать. Он повернул голову – посмотреть, что только что сбросил с себя – и обмер: рядом с ним лежало скрюченное тело Славки. Оглянулся в другую сторону – и встретился с ничего не выражающими остановившимися глазами Дмитрия. Захотелось завыть, но нельзя тратить время – его у Вальки, похоже, и так практически не осталось.

Валентин отряхнулся, быстро ощупал себя – как ни странно, ни царапины, похоже, ребята невольно заслонили его своими телами от гранаты! – и принялся вытаскивать из-под Дмитрия винтовку. Она стала еще тяжелее, совсем неподъемная теперь! Рывок! Еще один! Нет, только не это – дуло винтовки плотно забито этой вездесущей землей, а прочищать его некогда! Где, мать их, винтовки ребят?! Проклятье, у Дмитрия нет патронов, у Славки тоже все в земле!

Выстрелы то отдалялись, то приближались. Валька осторожно выглянул из своего ненадежного укрытия. Похоже, без сознания он был совсем не долго, потому что вокруг почти ничего не изменилось. Бой все еще шел, впереди все так же тарахтел пулемет, только из соседних окопов больше не стреляли. И у Вальки не было больше оружия…

Выбрать момент и перебежать в соседний окоп? Скорее всего, там уже тоже никого нет в живых, но, может быть, у кого-нибудь еще остались патроны? Валентин прикинул расстояние до ближайшего окопа – не успеть, его подстрелят, как только он вылезет на открытое пространство! Скосил глаза на убитых товарищей – если не рискнуть, то придется провести остаток боя, затаившись рядом с ними. Снова выглянул наружу и, как только немецкий пулеметчик замолчал, подпрыгнул и выкатился из окопа.

Ему показалось, что пулемет молчал целую вечность и что сам он бесконечно долго полз эти несколько метров до соседнего окопа. Двигаться было тяжело и больно, должно быть, падая в окоп, он все-таки здорово ушибся. Но ему почти удалось перебраться в другое укрытие – фашистский пулемет «ожил», когда Валентин был уже почти у цели. Оставались какие-то полметра, но ползти их под непрерывным огнем означало почти наверняка погибнуть, и Валька, вскочив на четвереньки, рывком бросился вперед и скатился в наполовину осыпавшуюся земляную яму.

Успел! Здесь его не достанут! В глаза сразу бросились двое лежащих на земле солдат, одного Валька не знал, с другим познакомился ночью, перед боем, но не помнил, как его зовут. Звали…

Резко накатила боль в правом боку. Его все-таки задело! Вот теперь точно – конец. Валька попытался подобраться поближе к застывшим неподвижно бойцам – вдруг они все-таки живы, вдруг у них найдется перевязочный пакет? – неловко повернулся, и боль вспыхнула с такой силой, что он не смог даже закричать, только сдавленно охнул.

И опять – темнота.

В этот раз Валька не приходил в себя долго. Когда он открыл глаза, вокруг стало заметно темнее, а небо было не бледно-голубым, как днем, а более темным, сумеречным. То ли ранний вечер, то ли даже утро…

Валентин попытался пошевелиться. Бок тут же отозвался болью, но не настолько сильной, чтобы ее совсем нельзя было терпеть. Валька перевел дух и прислушался – выстрелов не было. Все закончилось – но как? Удалось отстоять Петродворец или?..