Сергей Калашников - Неучтенный фактор

– Давайте не будем проверять. Поверьте мне на слово. Да и негоже на ночь глядя затевать детскую возню.

Разговор снова прервался. Разошлись по своим подстилкам. Ветка отторочила от рюкзака скатку спальника, помпочкой накачала его дно, забралась в мягкое тепло и застегнула молнию.

До Охотска дошли еще до полудня. Мужики показали дом Фомы и занялись разгрузкой лодки. Ветка двинулась в поселок. Бессистемно разбросанный, он скорее напоминал не единое селение, а группу ферм, собравшихся в одном месте. В промежутках между слегка огороженными участками встречались даже перелески. И по всему видно, что жили здесь давно. Дома, амбары, хлева. Просторные огороды, обильно засаженные картошкой, капустой и всякой всячиной. Дети носятся, мужики на подворьях чем-то заняты. Под навесами на печках хозяйки готовят обед.

Вот подошла к изгороди женщина, оглядела незнакомку внимательным взглядом; поздоровались. Перелеском Ветка хотела выйти к следующей группе строений, но попала к пашне. Всходы каких-то злаков. Прошла кромкой до следующего перелеска, за ним снова поле, но всходы другие.

Взяла правее, чтобы вернуться к реке. Опять дома. Ага, вот и жилище старшины. Молодые парни натягивают на деревянное колесо железный обод. Не стоит говорить под руку. Однако справились.

– Здравствуйте! Не здесь ли живет Фома, старшина Охотский?

Парни отвлеклись от работы.

– Тятя! К тебе тут девица пожаловала. – И дальше уже Ветке: – Проходи во двор. Не обидим. Да не бойся.

Ветка не стала развивать тему. Учтиво кивнула, прошла в тень дома. На крыльце появился хозяин.

– Здравствуй, Фома. Говорил, что зазвать меня хочешь. Или шутил?

– Здравствуй, государыня. Милости прошу. Беня, помоги гостье умыться да веди за стол. Отведайте нашего угощения.

Пища была простая и добротная. Три сына, жена, дочка и сам хозяин, сидя вокруг стола, черпали густые щи. Ветка легко вписалась в картину и осталась довольна. Потом Фома разослал младших оповестить соседей, а сам гордо показывал гостье свое хозяйство. Голод семейству не грозит. А осенью, как закончатся полевые работы, уедут сыновья на лесную заимку, и весной появятся в доме шкурки, которые поменяют на гвозди, мыло, соль и чем женщин побаловать. Простая картина быта, обычная для любого лесного рода.

Тем временем на подворье собирались мужики со всего селения. Рассаживались на бревна, чурбаки. Несколько лавок вынесли из дома, несколько принесли от соседей. Бородатые дядьки толковали между собой кто о чем, и это создавало негромкий рокот. Ветка тоже присоединилась. Стала расспрашивать, что сеют, какие сорта, сколько собирают. Неожиданно для себя поняла, что горох в этих местах – совсем не баловство. Что овес идет в пищу не только лошадям, но и в человеческий рацион включается в заметной доле.

Оказалось, что севооборот здесь налажен своеобразный и для его соблюдения хозяева наделов нередко меняются участками. Что применяют безотвальную вспашку и плуги-плоскорезы, что на удобрение у них идет не только навоз, а еще и палая листва, которой по осени в лесах вполне достаточно. И в каждом деле свои приемы, свои хитрости.

Постепенно в круг этого разговора втянулись все, кто собрался. Любят мужики о себе рассказывать. А уж когда есть чем похвалиться – тогда и вопросы задавать не нужно. Наконец Фома дождался завершения повествования о различиях в свойствах кормовой свеклы и перевел беседу на ту тему, ради которой все и затевалось.

– Тут вот мужики никак решить не могут, стоит ли нам под твою руку идти? Может, ты нам объяснишь, какая от этого будет выгода?

О том, что Охотск еще не просился под защиту их лесного сообщества, Ветка знала. Как знала и то, что отсюда поступали в Торжок самые большие количества зерна, сала, картофеля. Здешние быстро воспользовались близостью места, куда можно с выгодой отвезти излишки.

– Большой пользы вам от этого не будет. Разве что ушкуйников лишний раз отгоним. Да со временем знахарь здесь поселится или даже лекарь. Опять же, школу организуем для детей. Тоже не сразу. Так ведь того лекаря и учительницу вам кормить придется. И парней надо будет на службу посылать, чтобы воинскому делу обучились и вас же оберегали. В общем – одни расходы.

Ветка замолчала. Мужики переглядывались. Ясно, им нужно время, чтобы обсудить услышанное, и не при ней.

– Молодежь, наверное, собирается где-то? Я бы туда сходила.

– А как выйдешь за ворота, направо. Полянка там на берегу будет.

– Ну, я пошла, бывайте, почтенные.

– Ночевать, однако, приходи, сделай милость, повечеряй с нами.

– Непременно. – Ветка отвесила общий поклон и отправилась к берегу.

Солнце клонилось к закату. На бревнах у реки собирались подростки. Присела с краешку, глядя, как резвятся парни, как девчата сбиваются стайками. Все, как положено. Подсел юноша. Только-только пушок на лице появился. Как раз в этом возрасте голос ломается. Гормональная перестройка в самом разгаре.

– Так это ты – государыня? А сколько же тебе годков?

– Двадцать два. Просто ростом не вышла.

– А что мужики порешили?

– Не знаю. Они пока спорят.

– А если ты такая старая, то почему сюда пришла?

– На вас посмотреть и, вдруг девчата петь соберутся, я бы послушала.

– Ну, за этим дело не станет.

И правда, в одной стайке звонкие девчачьи голоса затянули плавную мелодию, подошли парни, их басы как-то ладно вплелись в мотив, а потом стало ясно, что здесь у каждого своя партия. Что-то подобное Ветка слышала только в исполнении кочевой труппы в Порт-Митчелле. Но там пели пятеро, а здесь исполнителей было полсотни.

Ревели басы, звенели тенора, баритоны, альты и сопрано согласованно вели тему, и, что удивительно, слова этой песни были понятны и повествовали о красоте сурового лесного края. Редкое явление для фурского языка, не самого благодатного для стихосложения.

Утром Ветка отправилась в обратный путь. Рюкзак – подарок Виталия – не резал плечи широкими лямками. А крепление на поясе и на груди, в сочетании с жесткостью прилегающей к спине стороны, вообще делали его ношение неутомительным. Поскольку шла пешком и одна, кортик распаковала и повесила на левое бедро. Крепления ноши прижали перевязь, но кармашки метательных ножей остались доступными.

Сначала в нужную сторону вела тропа. Потом она понемногу стала теряться, но совсем не пропала и к полудню вывела к домам. Три жилых сруба, хозяйственные постройки. Маленькое селение на одну большую семью. В аккурат поспела к обеду.

Она уже поняла, что кто бы ни пришел в любой дом в этих местах – накормят и приютят. А если путнику некуда идти, то и к делу приставят. Вроде суровый народ, но других людей ценят уже за то, что они просто есть. В благодарность за угощение потешила хозяев разговором. Сообщила, какие товары видела в лавках Торжка, и предупредила, что погода будет солнечной еще, по крайней мере, трое суток. Заночевала уже в другом селении.